VII. НАУЧНЫЕ ТРАДИЦИИ И НАУЧНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ

На современном уровне развития научного знания назрела необходимость построения более точных теорий даже в такой традиционно непривычной в этом отношении отрасли, как медицинские науки. Традиции - это некие исторически сложившиеся как результат человеческой жизнедеятельности и передающиеся из поколения в поколение духовно-культурные ценности. Что касается науки, особенно медицины, то в ней традиции ценятся не только учеными, но и широкой общественностью как идеалы и нормы для подражания. Они представляют собой теоретические концепции (лат. conceptius - мысль, понятие), служащие базой для дальнейших научных исследований. Отцом учения о научных традициях называют Томаса Куна (1922-1996) - американского историка и философа науки. Все достижения науки, лежащие в основе ее традиций, он называл парадигмой (греч. paradeigma - пример, образец). Причем научные традиции выступают исходным условием накопления знаний.

Кроме традиций в развитии науки большую роль играют научные революции, т.е. величайшие теоретические перевороты. В них на первый план выдвинулась физика как отрасль естествознания, имеющая все признаки высокоразвитой в теоретическом отношении науки и вместе с тем обладающая отчетливо выраженным эмпирическим базисом. В физике отразился переход к новым фундаментальным теориям на базе выработки уникальных методов научного исследования. Научные революции как своеобразный вид глубинного мировоззренческого переворота радикально меняют взгляды на мир, обще-

ство и человека. Они характеризуют открытия законов и принципов нового видения и объяснения мира. Под научной революцией понимают и смену вектора научной мысли ученого. История науки свидетельствует: научные революции делают незаурядные ученые, такие, как Н. Коперник, И. Ньютон, Ч. Дарвин, М. Фарадей, Д. Менделеев, А. Эйнштейн.

Традиции и инновации в науке

Наука, как любая другая сфера культуры, немыслима вне осмысления ее через призму традиций и инноваций. Они составляют диалектическое единство, характеризующее суть и смысл человеческого познания как форму его творческого бытия. Традиции в науке (лат. traditio - передача) - это механизм накопления, сохранения и трансляции научного опыта познания. Понятие «традиции» активно используется в философии науки для интегрального рассмотрения ряда научных направлений, в которых они возникают и развиваются, для реконструкции самого развития науки как социокультурной ценности. А инновации (франц. innovation - нововведение, изменение) свидетельствуют, в противоположность традициям, о принципиальном обновлении или углублении научного мышления ученых в связи с усложнением исследовательских задач. В философии науки инновация используется как бы в традиции выведения научного познания за рамки сложившегося мышления, осмысления новых проблем и путей их решения, а также обновления средств и методов исследования.

«Среднестатистический» ученый, как собственно и обычный человек, будучи способен теоретически на осознание шаблонов своего поведения, реально находится в состоянии «сна наяву» - т.е. механически следует неким традициям (в научном познании это форма парадигмы, т.е. система научных убеждений). Человек сам выбирает традиционное поведение просто из умственной лени. Как заметил П. Фейерабенд: «Открытие...часто похоже не на открытие Америки, а на пробуждения ото сна» (Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986. С. 501). Информация, которой обладают создатели новой парадигмы, есть и у многих других исследователей, но только у немногих хватает творческого запала и воли для рефлексии над принимаемой дисциплинарной матрицей. У философов науки последних десятилетий все чаще предметом их традиционного осмысления становятся фундаментальные идеи, понятия и представления, образующие относительно устойчивые основания науки.

В массовом сознании оно предстает как сфера непрерывного исследования мира и получения нового знания о нем. Традиции составляют базовый каркас науки как социально-культурного института в целом. С традициями в науке связан определенный устоявшийся взгляд на познание мира (природы, общества, культуры), выработанный поколениями ученых, и их попытки поставить новые научные задачи. Так, в трудах А. Эйнштейна, М. Планка, творцов квантовой механики Н. Бора, М. Борна, В. Гейзенберга, Э. Шредингера, П. Дирака, В. Паули была убедительно продемонстрирована эффективность этих принципов при создании великих теорий ХХ века.

Признанный лидер в философии науки, выдающийся физик и мыслитель, лауреат Нобелевской премии В. Гейзенберг (1901-1976) утверждал, что все «наши современные проблемы, наши методы, наши научные понятия, по меньшей мере отчасти вытекают из научной традиции, сопровождающей или направляющей науку ее многовековой истории». От Аристотеля до Галилея традиционно считалось, что главная задача науки - это изучение движения тел. А с Галилея и Ньютона - установление законов этого движения стало фактически новой традицией - классической. Затем утвердились неклассическая, а ныне - постнеклассическая традиция в науке. Т. Кун (1922-1996) сделал традиции в науке объектом философского осмысления. Они в его понимании являются конституирующими факторами развития научно-исследовательской деятельности. Философ науки в традициях, своего рода стабильных теоретических моделях решения ключевых проблем познания, увидел некие образцы для подражания в научноисследовательской деятельности ученых.

Кстати, понятие «парадигма» не является абсолютно новым явлением в философии. Еще Платон (427-347 до н.э.) активно пользовался им. Т. Кун ввел его в обиход современной философии науки для обозначения совокупности систем научных убеждений, разделяемых значительным числом членов сообществ ученых и лежащих в основе формирования ими конкретных научных теорий. С этого в философско-методологической традиции предметом исследования стали фундаментальные научные понятия и идеи, гипотезы и теории, образующие относительно устойчивые основания для познания мира, общества, человека, на которых развиваются конкретные эмпирические знания и объясняющие их концепты. Выявление и анализ именно этих оснований предполагает рассмотрение научных знаний как целостной развивающейся системы.

Все эти научные основания и их отдельные компоненты были зафиксированы и описаны не только новым понятием Т. Куна «парадигма», а и в таких научных терминах, как: «ядро исследовательской программы» (И. Лакотос), «идеалы естественного порядка» (С. Тулмин), «основные темы науки» (Дж. Холтон), «исследовательская традиция» (Л. Лаудан) и др. В процессе длительных философских дискуссий между сторонниками различных концепций остро встала философская проблема дифференцированного анализа всех оснований науки. Показательными в этом отношении стали дискуссии вокруг ключевого момента в концепции Т. Куна - его многозначного понятия «парадигма». Под влиянием критики сам Кун попытался вновь и вновь проанализировать структуру и сущность парадигмы, но структуру оснований науки он оставил при этом неприкосновенной.

В принципе можно сказать, что даже в самых продвинутых исследованиях оснований науки, к каким можно отнести работы Т. Куна, западная философия науки недостаточно еще аналитична. Она пока не смогла установить, каковы главные компоненты оснований науки и их взаимосвязи. Не прояснены в достаточной мере и связи между основаниями науки и опирающимися на них теориями и эмпирическими знаниями. А это значит, что проблема структуры научных оснований, их места в системе нового знания и их функций в его развитии требует дальнейшего, более глубокого философского осмысления. Речь идет, например, о научной картине мира, идеалах и нормах научного познания, наконец, о философских основаниях науки. Все эти в принципе традиционные основания в различные эпохи воспринимались неодинаково. Это зависело не только от состояния и общественного статуса науки и философии, а и от того, какие жизненные проблемы людей они решали, и как именно.

Исторические формы и методы научного познания, сложившиеся в прошлые эпохи, не могут являться как бы абсолютно изжитыми. Арсенал научных знаний исторического прошлого - это не просто накопление фактов или отошедших в прошлое коллизий. Они по-прежнему остаются предметом философского осмысления как естественных традиций научного процесса, так и фундаментальных знаний. Традиции в науке или парадигмы (греч. paradeigma - пример, образец), согласно Т. Куну, как некие устоявшиеся научные теории, рассматриваются в философии науки как ключевые теории познания. Т. Кун относил их к «признанным всеми научным достижениям, которые в

течение определенного времени дают модель постановки проблем и их решений научному сообществу» (Кун Т. Структура научных революций. М., 1975. С. 11).

Понятие «парадигма» широко используется в научном познании при описании разного рода этапов развития науки. Оно применяется и при философском осмыслении различных прикладных научных исследований - таких, как: физика, химия, биология, медицина, социология, психология и др., используется также для анализа истоков научных революций. Получается, что новая трактовка Куном парадигмы широкая и глубокая: это и теория, и практика, и правила, и стандартная система методов и т.д. Именно поэтому возникла дискуссия, в ходе которой указывалось на неоднозначность этого понятия. Однако, признавая ключевые принципы деятельности ученых, а также научные нормы, эталоны и методологические регулятивы, выступающие в качестве образцов при решении новых исследовательских задач внутри отдельных научных дисциплин, философия науки отвергает абсолютную унификацию дисциплин.

В традиции, идущей от Куна, именно так объясняется смысл парадигмы. В связи с этим и произошли изменения в самих основаниях науки. Центральной проблемой философии науки на каждом новом этапе ее развития были задача осмысления, дифференциации и интеграции научного знания, полученного разными научными дисциплинами, а также анализ соотношения различных методов исследования, классификации новых наук и поиск критериев истинности. Эта новация в философии познания вызвана появлением принципиально иных, не имеющих места в классической науке объектов исследования, что и повлекло изменение норм, принципов, методов познания. Что касается познавательных установок классической науки, то, как считает В.С. Степин (род. 1934 г.), в становлении новой дисциплинарно организованной науки они не претерпели существенных изменений (Степин В.С. Философская антропология и философия науки. М., 1992).

Когда в XVII-XVIII вв. возникла качественно новая социальнокультурная ситуация, на передний план выдвинулась наука. Именно в то время были достигнуты выдающиеся успехи в математике, естествознании и медицине. Важную роль во всех этих изменениях сыграла новая философия. Она, по сути, стала «великим восстановителем наук» (Ф. Бэкон), сферой осмысления и интеграции всех научных знаний. Но знамением новой эпохи стало философское учение о методе

познания. Новая философия познания нацеливала ученых на поиск интеллектуальных методов исследования, нужных для освобождения разума от пережитков догматизма схоластов. Высшим же смыслом новой философии стало то, что она ориентировала науку на проведение экспериментальных исследований и отдавала ей рациональный приоритет в раскрытии тайн мира, общества и человека. Это была новая эпоха - эпоха союза философии и науки, получившая название Нового времени.

Ф. Бэкон создал качественно иной интеллектуально-нравственный климат в научном познании и объяснении мира. Определяя новые задачи и функции науки, он сформулировал философию научных исследований, противоположную менталитету схоластов, широко распространенному тогда на Западе, а также научные основания в развитии техники, заложил философски-методологический фундамент науки, который становится важным фактором в развитии творческой мысли ученых. Поэтому ученого и философа Ф. Бэкона и до сих пор высоко ценят все интеллектуалы мира, видя в нем оригинального философа-методолога, первым разработавшего научный метод познания мира в единстве жизненного опыта, научного опыта-эксперимента и теоретического обобщения вновь полученных результатов и их философского осмысления.

Искусство врачевания Ф. Бэкон также связывал с философией. Медицина не может быть надежной, считал ученый, если она не опирается на философию, на наиболее общие ее каноны и методы. Он указывал на необходимость приобретения врачами философских знаний, на основе которых они лучше будут понимать естественные процессы, протекающие в организме человека. Особое внимание Бэкон уделял взаимосвязи души и тела. Под душой ученый понимал все психоэмоциональные переживания человека, силу их воздействия на тело как нефизическую основу организма. Создав учение о человеческом теле, Бэкон тем самым расширил его пределы до взаимосвязи с медициной, атлетикой, косметикой, наукой о наслаждениях. Медицину он определял по трем ее функциональным разделам:

• поддержание здоровья;

• лечение болезней;

• продление жизни людей.

Не менее яркой фигурой в философии и науке Нового времени был французский ученый Р. Декарт, который, как и Ф. Бэкон, своим радикальным философским мышлением заложил основания современной

науки. Критика Ф. Бэконом «идолов» и метод философского сомнения Р. Декарта стали источником отыскания рациональных оснований науки для осознанного целенаправленного поиска и обоснования истины. Основания науки с тех пор и обеспечивают рост знания. Однако на разных этапах развития науки они играют разную роль. Пока общие черты системной организации изучаемых объектов учтены в картине мира, а методы освоения этих объектов соответствуют сложившимся идеалам и нормам исследования, они развиваются традиционным способом. Но как только познание мира сталкивается с принципиально новыми типами объектов, требующими нового видения реальности, оно радикально меняет основания науки. Они революционизируются.

Предпосылки глобальных научных революций

Начиная с Нового времени (XVI-XVII вв.) поиск научных оснований познания мира и общества осуществлялся не только в философии, но и в лоне возникших тогда и бурно развивавшихся частных наук - механики, физики, химии, биологии, медицины и других. Решение вопроса о соотношении философии и частных наук можно свести к двум основным моделям (типам): абсолютизация одной из этих сторон научного познания: эмпирического и теоретического - метафизический подход и взаимосвязь, взаимодействие обеих этих сторон - диалектический подход. Возникший еще в Новое время интерес к поиску теоретических оснований в научном познании предопределил пути философского осмысления ключевых оснований науки на долгие годы. С тех пор и надолго проблемы теории в науке стали рассматриваться в качестве существенной характеристики познавательной деятельности человечества. Идея приоритета теоретического познания с Нового времени стала синонимом истинно научного познания.

Новое время стали называть эпохой гигантов в науке, среди которых - англичане Джон Локк (1632-1704) и Исаак Ньютон (1643-1727), голландец Бенедикт Спиноза (1632-1677), немец Готфрид Лейбниц (1646-1716) и многие другие философы. Все они кроме исследования естественной природы предпринимали попытки исследовать и естественные способности человеческого разума, определить его роль и значение в научном познании. Это была эпоха, когда философские идеи и принципы легли в основание науки, когда впервые рационализм стал спорить на равных с эмпиризмом. Однако этот спор, согласно Гегелю, «носит второстепенный

характер, потому что и метафизическое философствование, допускающее значимость лишь имманентной мысли, берет методически лишь то, что развито из необходимости самого мышления, а черпает свое содержание также и из внутреннего или внешнего опыта, а затем придает ему с помощью размышления форму абстрактных положений» (Г.В.Ф. Гегель. Лекции по истории философии. Книга третья. С. 317).

Теоретический метод познания, сформулированный Р. Декартом, разделяли далеко не все ученые Европы, ибо он не всегда соответствовал идеалу научности. В Англии широкое распространение получил тогда научный эмпиризм. Дж. Локк, как видный его представитель, в знаменитом труде «Опыт о человеческом разуме» глубоко исследовал происхождение человеческого разума и его роль в получении достоверного знания о мире. В философии Локка эти вопросы занимали центральное место. Он стремился научно опровергнуть тезис Декарта о врожденности идей, объясняя суть и смысл рефлексии как «наблюдение, которому разум подвергает свою деятельность и способы ее проявления, вследствие чего в разуме возникают идеи этой деятельности». С этим связано рассуждение как о простых, так и о сложных идеях ощущений и рефлексии. Простые идеи, приобретенные чувствами, - это идеи света, тепла, цвета и т.д., а простые идеи рефлексии - это мышление и желание.

А Г. Лейбниц, создавший учение о монадах (греч. monas - единица), считал, что все существующее во Вселенной - монады, которые есть не что иное, как элементы всех вещей. Монада, представляя Вселенную, является макрокосмом. Монадология Лейбница определяется осознанием в ней элементов диалектики (самодвижение монад как источник и причина их непрерывного изменения, связь микрокосма и макрокосма и т.д.), оказавшихся плодотворными для фундаментального развития мировоззрения. Философ создал новую картину мира, в основе которой множество субстанций или совокупность монад, которая предстает как разумная соразмерность Вселенной. Лейбниц отмечал значительность индивидуального во Вселенной, ее гармоничность, многообразие и динамичность. По Лейбницу, нельзя все сводить к одной механике - надо искать законы, объясняющие самодвижение, саморазвитие предметов и явлений природы.

Настоящим же расцветом новоевропейской научной мысли стало зарождение нового стиля научного мышления, получившего при-

знание в немецкой критической философии. Необходимую для этого огромную научно-просветительскую работу провел немецкий философ Христиан Вольф (1679-1754). Он предпринял анализ философского языка, определяя основные категории и понятия философии, и в научном обиходе до сих пор сохранилась большая часть его научнофилософской терминологии. Априорный анализ понятий и категорий, критическое осмысление результатов научных экспериментов подвели Вольфа к созданию единой рациональной и эмпирической науки, в том числе медицинской. Из разграничения теории и практики, знания и действия по-новому проявилось различие между теорией и практическими науками в медицине.

На базе этих критериев Вольф первым разработал, опираясь на философию Декарта и Лейбница, настоящую энциклопедию рационального познания мира. Цель истинной философии для Вольфа - это стремление к человеческому счастью, а оно неотделимо от процесса научного познания и объяснения мира природы и общества. Последнее же невозможно без наличия философской свободы, т.е. недостижимо без обеспечения свободы рациональной мысли ученого и ее самого широкого распространения в познании мира и общества. Рационально-гуманистические идеи Вольфа оказали значительное влияние на становление критической философской мысли в Германии.

Таким образом, ничем не омраченный, безмятежный рационализм господствовал в западной философии довольно долго (до середины XIX века) и придавал ей цельность. Но наступало время смены научной парадигмы и мировоззрения. Возникала принципиально новая наука, базирующаяся на математическом доказательстве. Считавшийся вечным и казавшийся наделенным божественными санкциями порядок в науках, построенных на традициях средневекового аристотелизма рухнул, и мир ученых ждал нового порядка. Требование нового порядка в науке такого же масштаба - главный императив новой эпохи. Поиски его - ответ на новый интеллектуальный вызов. В этих поисках смелые новаторы науки - Ф. Бэкон и Р. Декарт, Дж. Локк и Г.В. Лейбниц, Г. Галилей и И. Ньютон - во многом двигались по сходным путям, что не отменяло существенных различий между ними. Со стремлением к новому порядку в науке связана и ключевая идея эпохи, которую разделяли практически все видные исследователи, - идея правильного пути или метода, ведущего к цели.

Освобождающая от религиозных санкций научная система мышления и аргументации в пользу истинного познания постепенно набирала обороты. В ее основе - простые и понятные человеческие цели земного благоденствия, победы над болезнями, установления, как писал Бэкон, «царства человека» на основе реформы познания и его практического применения. Но все эти цели и задачи, этот гуманистический пафос все еще сочетались с привычной конфессиональной религиозностью. В частности, у Ф. Бэкона наука - путь раскрытия всемогущества Творца в мире природы через реализацию рационально-практического всемогущества человека. Вера в возвышающую и спасающую человека миссию науки, которую разделяли Ф. Бэкон и Р. Декарт, Г. Галилей и И. Ньютон, другие ученые того времени, сохранилась по сей день. Научное познание развивалось и вглубь, и вширь. Оно давало людям все новые средства для цивилизованной жизни.

С середины XVIII века началось развитие теории электричества и его использования. Были открыты связи между магнитными и электрическими явлениями, между органической и неорганической природой. Научный подвиг совершили М. Фарадей, Дж. Максвелл, Г. Герц, создав учение об электромагнетизме. Английский ученый Майкл Фарадей (1791-1867) обнаружил электромагнитное поле. Это - открытие нового вида материи. А Джеймс Максвелл (1831-1879) математически обосновал идею Фарадея. Немецкий физик Генрих Герц (1857-1894) экспериментально подтвердил теоретические выводы Максвелла. Открытия этих физиков - самые крупные после открытий Ньютона. Они положили начало крушению механистической картины мира. «Результаты работ Фарадея, Максвелла и Герца, по мнению А. Эйнштейна, привели к развитию современной физики, к созданию новых понятий, образующих новую картину действительности» (Эйнштейн А. и Инфельд Л. Эволюция физики.

М., 1965. С. 102).

Аналогичный путь прошла и химия, изучающая вещества с целью получения новых, с заданными свойствами. Вместо первоначального описания явлений анатомической натурфилософией постепенно в химии в ходе научного поиска, направленного на понимание происхождения свойств веществ, стало складываться представление о химическом элементе. Аналитически изучались элементы, химические соединения, создавались новые материалы. На этом пути, как и в физике, пришлось отбросить разные «невесомые» материи (флогис-

тон) и перейти к точным количественным методам. Познание структуры вещества перевело химию на другой уровень познания - из чисто аналитической она все более становится синтетической. Химия перешла к исследованию процессов, для чего она стала использовать методы химической термодинамики и физической кинетики, неравновесной термодинамики, что дало ей ключ к управлению процессами. Такие закономерности наблюдаются и в развитии теоретической биологии - науки о живой природе.

Таким образом, в XIX веке ученым стало понятно, что прежние, пусть и классические понятия и законы, основанные на метафизических принципах, не могут играть роль универсальных законов, объясняющих развитие природы. В науку стали проникать и развиваться диалектические идеи, пропитывавшие разные виды науки - физику, химию, геологию, биологию, медицину и т.д. Так, в области биологии эволюционные идеи англичанина Ч. Дарвина (1809-1882) и открытия австрийца Г. Менделя (1822-1884) по-новому представили диалектический метод познания. А в химии важнейшим открытием стал периодический закон химических элементов, сформулированный Д.И. Менделеевым в 1869 г. Это подтолкнуло ученых к поиску более мелких частиц. В 1897 г. английский физик Дж. Томсон (1856-1940) обнаружил внутриатомную (элементарную) частицу - электрон и предложил электромагнитную модель строения атома. Этим открытием он заявил о сложной внутренней структуре атомов химических элементов.

Э. Резерфорд (1871-1937) в 1911 г. «проник» в атомное ядро, открыв внутриатомную частицу с положительным электрическим зарядом, которую он назвал протоном. Таким образом, физика вступила в новый мир познания - мир атомных частиц и процессов. М. Планк (1858-1947) в 1900 году по-новому представил картину электромагнитного поля, где вещество не излучает энергию иначе как конечными порциями, т.е. квантами. Он показал, как квант электромагнитной энергии может поглощаться и излучаться отдельным атомом, т.е. он ведет себя подобно корпускуле, частице, получившей название «фотон». И вот тогда обнаружилось, что законы этого мира принципиально отличаются от законов макромира. Этим физики побудили всех ученых к переосмыслению оснований науки.

Философские основания нового естествознания

Медицина, как и всякая другая сфера человеческой жизнедеятельности, основывается на некотором комплексе философских основа-

ний. Именно они дают определенные знания и сведения, формирующие научную картину мира. Сегодня в философии науки указывают на следующие виды философских оснований естествознания, и в том числе медицины: онтологические или бытийные, гносеологические или познавательные и еще ценностно-нормативные или нравственноправовые. Эти философские основания науки выступают как фундаментальные представления, понятия, категории, законы и принципы естествознания. Именно они определяют стратегию и тактику научного познания, интегрируя в единую систему многообразие фактов, а также теоретических и эмпирических данных.

Расширение и углубление научных исследований потребовало философского переосмысления оснований науки: понятий, идей, концептов, но прежде всего методов, определяющих путь и характер познания природы, общества и человека. Основания науки, определяющие смысл новых проблем познания естественных процессов, происходящих в мире, выступают в качестве исследовательской программы. Они служат системообразующим фактором всех научных знаний, выступают связующим звеном между наукой и другими формами общественного сознания. Активно основания науки стали разрабатываться философами науки в ХХ веке. Импульсом к этой научно-методологической деятельности послужили новации в физике, кибернетике, информатике, биомедицине и т.д.

Основания традиционной науки воздействуют на рост и углубление нового знания только до тех пор, пока общие черты системной организации изучаемых объектов достаточно полно учтены в научной картине мира, а методы освоения этих объектов соответствуют сложившимся идеалам и нормам научного исследования. Но по мере саморазвития науки, когда она сталкивается с необычными фактами функционирования объектов мира, возникает потребность в выработке качественно иного научного видения действительности по сравнению с тем, какое определялось сложившимися представлениями о мире. Новые объекты познания предполагают использование и качественно иных методов научного исследования. В этой новой, необычной ситуации познания уникальных свойств мира рост научного знания возможен только в результате радикальной перестройки всех оснований науки, которой требует эпоха новых научных революций.

При описании явлений атомного масштаба уже нельзя отвлекаться от тех физических условий, в которых они реально наблюдаются.

Квантовым величинам присущ характер относительности к средствам наблюдения. Так, В. Гейзенберг предупреждал: «Мы не можем избежать употребления языка, тесно связанного с традиционной философией. Мы спрашиваем: "Из чего состоит протон? Делим или неделим электрон? Сложной или простой частицей является фотон?" Однако это неверно поставленные вопросы, ибо слова "делить" или "состоять" в этой связи в значительной мере утрачивают свой смысл. Нашей задачей должно быть приспособление нашего мышления и нашего языка, т.е. нашей научной философии, к новой ситуации, созданной данными эксперимента... Неверно поставленные вопросы и неправильные наглядные представления автоматически просачиваются в физику частиц и уводят научные исследования в сторону от реальной природы» (Гейзенберг В. Успехи физических наук. Т. 12. Вып. 4. М.,

1977. С. 665).

Любая новая идея ученого, прежде чем стать общепринятым научным знанием или принципом научного познания, должна пройти через процедуру философского обоснования. Например, М. Фарадей, обнаружив в опытах электрические и магнитные силовые линии, попытался на этой основе ввести в научный оборот новые представления об электрическом и магнитном поле. При этом он столкнулся с необходимостью философски обосновать эти новые идеи. Предположение, что силы распространяются в пространстве с конечной скоростью от точки к точке, приводило к представлению о них (силах) как существующих в отрыве от их материальных источников. Но это противоречило старым теориям, так как силы всегда связаны с материей. Чтобы устранить это противоречие, ученый и предложил рассматривать поля сил в качестве особой материальной среды. Это позволило доказать наличие электрического и магнитного полей, имеющих такой же статус материальности, как и вещество.

В ХХ в. физика предложила принципиально новое объяснение мира - мира атомных частиц, процессов и отношений. Но чтобы построить модель атома, надо было создать принципиально иную физическую теорию - квантовую механику и предложить гипотезу о существовании кварков. Эти революционные новации в науке потребовали радикального пересмотра не только ее концептуальных основ, но и методологических принципов познания. И это происходит на определенном этапе состояния философии науки, когда дальнейшее функционирование научного познания затрудняется отсутствием

качественно нового знания механизмов исследования и объяснения мира. Тогда-то и возникла объективная потребность в смене концептуальной основы одних научно-философских систем другими, что привело в итоге к пересмотру статуса фундаментальных понятий и принципов науки, связи их с социально-культурными традициями эпохи.

Появление новой стратегии научного познания мира потребовало создать целостную систему взаимосвязи философии и науки. Выдающийся русский ученый Д.И. Менделеев важным содержательным элементом в концептуальном обновлении содержания новой науки считал философское осмысление новых знаний, добытых наукой. При этом он отмечал, что философско-методологическими основаниями научного познания становятся полученные новые обобщения, а не заранее установленные умозрительные принципы. Они остаются неизменными, т.е. - законами. «В кажущемся хаосе, - писал он, - от звезд до атомов - движение, однако царствует строгий порядок». И продолжал: «Дух и внешность, материя и сила, отдельные лица и общество - все повинуется одним общим законам, и, постигая их в природе внешней, потому что это доступно, действуй с ними в гармонии, покорив ей свои мысли и волю» (Менделеев Д.И. Границ познанию предвидеть невозможно.

М., 1993. С. 90).

В естественной динамике научного познания мира со временем все большую роль начинают играть качественно иные обстоятельства исследования, связанные с радикальной перестройкой практически всех функциональных и организационных структур научной деятельности, задаваемых иными философскими основаниями науки. Эту перестройку в сочетании с попытками рассмотреть изучаемый мир не столько со стороны, а с некоторым субъективистским воззрением ученого И. Пригожин назвал расцветом научной революции. Философ науки Т. Кун разработал систему новых понятий, среди которых центральное место заняли такие, как «парадигма» и «научная революция». Согласно Куну, именно эта процедура смены старых концептов или научных парадигм и замена их на качественно новые свидетельствует об объективном процессе обновления философских оснований науки.

Итак, надо привыкать к принципиально новому характеру и научного познания, и философского объяснения мира. Классические науки, прежде всего физика и механика, вполне соответствовали практике,

имевшей дело с макротелами и к тому же движущимися с не очень большими скоростями. И только научные исследования электромагнитных волн, разных полей и связанных с ними обстоятельств заставили принципиально по-новому взглянуть на законы классической науки (механики). Это касается в первую очередь пространства и времени, скорости движения, фундаментальных понятий, определяющих построение современной картины мира. А. Эйнштейн доказал, что время не течет одинаково во всей Вселенной, его изменения зависят от взаимодействия всех движущихся систем. Пространство и время выступают теперь как единое четырехмерное образование, зависимое от скорости движения космических тел. На основе общей теории относительности учеными и философами разрабатываются современные модели нашей Вселенной.

В этой связи все модели Вселенной (научная картина мира) выступают как специфические формы систематизации научного знания, задающие теоретическое видение предметного мира самой науки соответственно определенному этапу ее функционирования и саморазвития. Модель (картина мира) Вселенной, как и любой познавательный образ, упрощает и схематизирует реальную действительность. Вселенная как бесконечно сложная, развивающаяся реальность всегда значительно богаче, нежели любые представления о ней, сложившиеся на определенном этапе общественно-исторической практики. Вместе с тем за счет разного рода упрощений и схематизаций научная картина мира особо выделяется из бесконечного многообразия представлений о Вселенной. Именно подобная картина мира, научно объясняющая сущностные характеристики природы, позволяет осознать основную цель естественной науки и дать необходимую «пищу» для ее философского осмысления.

Поскольку сегодня существуют разные уровни систематизации научных знаний о Вселенной, которые позволяют сформировать новую научную картину мира, выделяют три основных ее типа. Соответственно можно указать и на три основных значения, в которых применяется понятие «научная картина мира» при характеристике процессов, структуры и динамики науки. Во-первых, оно указывает на особый горизонт систематизации знаний, полученных различными науками. Именно в этом значении и судят о современной научной картине мира, которая выступает как целостный образ Вселенной. Во-вторых, термин «научная картина мира» применяется для обозначения системы понятий и представлений о самой природе,

складывающихся в результате синтеза достижений естественно-научных дисциплин. И, в-третьих, им определяется горизонт систематизации знаний в отдельно взятых науках, фиксируя целостное видение мира в предмете конкретного исследования.

Достижения в отдельных науках (физике, химии, биологии, медицине и т.д.), меняя радикально видение предметной области соответствующей науки, постоянно порождают мутации естественно-научной и общенаучной картины мира, что приводит к пересмотру ранее сложившихся в науке самих понятий и представлений о действительности. Однако связь между радикальными изменениями в картинах реальности Вселенной и кардинальной перестройкой естественно-научной и общенаучной картин мира неоднозначна. Необходимо учитывать, что все новые научные картины бытия Вселенной предполагают постоянное развитие, совершенствование самих оснований науки. Так обстояло дело не только с теорией относительности, но и со всеми другими открытиями науки, которые меняли научную картину мира и через нее оказывали влияние и на перестройку оснований науки.

Революционная перестройка науки

Революции в науке, как и в любой другой сфере, представляют собой коренную ломку, глубокие изменения в содержании и методах познания. Это - скачкообразные этапы в развитии науки, когда она принципиально меняет парадигмы и научно-исследовательские стратегии как основания науки. Главные среди них: идеалы, средства и методы исследования, картина мира, философские идеи и принципы, обосновывающие цели, методы научного исследования. Примером может служить мыслительная революция, осуществленная И. Кантом. Философ рассматривал познание как деятельность, протекающую по своим законам. Он разработал принципы познающего разума, выходящего за пределы опыта, предпринял критический анализ познавательных способностей человека и в результате создал теорию субъекта, независимого от объекта познания. Познавательный акт субъекта впервые предстал как основание науки. Смысл мыслительной революции Канта в том, что основой научного познания стало не созерцание предмета, а творческое воображение как умодеятельность по конструированию знания.

Т. Кун разделил научное познание на два периода. Один из них он назвал нормальной наукой, а другой - научной революцией. В первый период происходит традиционное познание: ученые действуют

исключительно по старому образцу, в строгих рамках общепринятой парадигмы. Они ставят и разрешают концептуальные, инструментальные и математические задачи. В этот период исключаются критика и замена парадигмы, которой ученые руководствуются в течение длительного времени; при этом сама парадигма несколько уточняется, а сфера ее действия расширяется. В период такого состояния науки ученые вырабатывают новые алгоритмы научной деятельности, не выходя, однако, за пределы общепринятой научной парадигмы и решая в ее рамках все научно-исследовательские задачи. Этой парадигме подчиняются все совокупные теории, методологические нормы, ценностные стандарты и мировоззренческие установки. Однако период нормальной науки заканчивается, когда возникают проблемы, неразрешимые в ее традициях. Тогда нормальная наука переходит в качественно иное состояние - инновационное, а ученые вырабатывают новую научную парадигму, которую Кун назвал революцией в науке.

Сами научные революции различаются по глубине и широте охвата системных элементов науки, по характеру изменений ее базовых оснований - концептуальных, методологических и социокультурных. Так, первая научная революция произошла в эпоху Возрождения. Именно тогда Николай Коперник создал гелиоцентрическое учение. В своем труде «Об обращениях небесных сфер» он заявил, что Земля не является центром мироздания и «Солнце не ходит вокруг Земли», а «как бы восседает на Царском престоле и управляет вращающимся около него семейством светил». Это открытие стало мировоззренческой революцией, подорвавшей старые научные и религиозные воззрения на мир. Ученый высказал мысль и о движении как свойстве материальных объектов.

Следующая глобальная революция в науке произошла в XVII веке; ее связывают с именами таких выдающихся ученых, как Г. Галилей, И. Кеплер и И. Ньютон. В учении Галилео Галилея заложены парадигмальные основы для нового механистического естествознания. Он первым возвел механику на уровень теоретической науки. Но, согласно Галилею, научное познание все равно должно базироваться на эксперименте - как мысленном, так и материальном. Будучи одним из основателей опытно-экспериментальной науки, он заложил основы классической динамики, сформулировав принцип относительности движения, идею инерции, закон свободного падения тел. Галилей доказал, что опытные данные - это факты, кото-

рые, являясь исходным элементом познания, нуждаются в неких теоретических предпосылках, в мысленных допущениях, идеализациях, гипотезах.

Оценивая теоретические и методологические концепты Галилея, немецкий физик В. Гейзенберг отмечал, что «Галилей отвернулся от традиционной, опиравшейся на Аристотеля науки своего времени и подхватил философские идеи Платона. Новый метод стремился не к описанию непосредственно наблюдаемых фактов, а скорее к проектированию экспериментов, к искусственному созданию феноменов, при обычных условиях не наблюдаемых, и к их расчету на базе математической теории» (Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М., 1987. С. 232). Этим самым Гейзенберг выделяет две характерные черты нового метода Галилея: а) стремление ставить каждый раз новые точные эксперименты, создающие идеализированные феномены; б) сопоставление последних с математическими структурами, принимаемыми в качестве законов природы.

Философ науки П. Фейерабенд (1924-1994) тоже утверждал, что «Галилей нарушает важнейшие правила научного метода, изобретенные Аристотелем и канонизированные логическими позитивистами (такими, как Р. Карнап и К. Поппер); Галилей добивается успеха потому, что не следует этим правилам» (Фейерабенд П. Избр. труды по методологии науки. М., 1986. С. 304). Оценивая этот глубокий качественный поворот в науке, совершенный Галилеем, А. Эйнштейн и Л. Инфельд писали: «Открытие, сделанное Галилеем, и применение им методов научного рассуждения были одним из самых важных достижений в истории человеческой мысли, и оно отмечает действительное начало физики» (Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. М., 1965. С. 10).

Что касается новаций Иоганна Кеплера (1571-1630), то он вывел три закона движения планет относительно Солнца. Первый указывал, что каждая планета движется по эллипсу (а не по кругу, как считал Коперник), в одном из фокусов которого находится Солнце; второй определил, что радиус-вектор, проведенный от Солнца к планете, в равные промежутки времени описывает равные площади, отсюда - скорость движения планеты тем больше, чем она ближе к Солнцу; третий закон установил, что время обращения планет вокруг Солнца во 2-й степени соотносится со средним их расстоянием от него в 3-й степени. Кроме того, Кеплер создал теорию солнечных и лунных затмений и методы их вычисления, уточнил расстояние между Землей

и Солнцем и т.д. Таким образом, Г. Галилей и И. Кеплер придали понятию «закон природы» строго научное содержание, освободив его от элементов антропоморфизма.

В XVII веке И. Ньютон фактически совершил революцию в математике. Ученый сформулировал новые понятия и законы механики, дав им математическое обоснование. Он теоретически объяснил законы И. Кеплера, осмыслив опытные данные (неравенства движения Земли, Луны и планет, морские приливы и др.), а также (независимо от Г. Лейбница) создал дифференциальное и интегральное исчисление, изложил физические представления о сочетании корпускулярных и волновых свойств света, об иерархической структуре материи, о механической причинности и др. А. Эйнштейн заметил, что Ньютон много сделал для создания теоретической базы физики и других наук. У него «проявлялось стремление найти для унификации всех отраслей науки теоретическую основу...Ньютон был первым, кому удалось найти основу, из которой...можно было логически вывести количественные показатели и, в соответствии с опытом, широкую область явлений» (Эйнштейн А. Физика и реальность. М., 1965. С. 68, 310).

Как и Ньютон, немецкий ученый и философ Г. Лейбниц утверждал, что все объяснимо с помощью механических методов. Природа - это механизм, созданный Богом. В познании мира важна роль наблюдений и экспериментов. Исследования Лейбница (как и Ньютона) стали математической базой для современного естествознания. Формирование теоретического знания осуществляется на различных стадиях эволюции науки, но теперь уже классическими, ставшими традиционными способами и методами познания. В этот период господствующим стал аналитический метод познания, в основе которого - умственное расчленение целого для отыскания научных основ процессов и явлений. Возникли, правда, и ненаучные представления о неизменности природы (о разнообразных флюидах, теплороде, флогистоне и т.д.), но в целом построенный учеными фундамент науки оказался исключительно плодотворным.

Была создана механическая картина мира, которая сыграла положительную роль, дав научное объяснение явлениям и процессам, происходящим в природе. Таких представлений придерживались практически все выдающиеся ученые Нового времени. Для их взглядов характерно видение причин развития мира. В итоге торжество механики привело к тому, что среди ученых возникло стремление все познавать и объяснять на основе ее законов, и толь-

ко с учением И. Канта в науку проникают диалектические идеи. Действительно, каждая новая ситуация научно-теоретического поиска истины не просто устраняет ранее сложившиеся приемы и операции формирования теории, а включает их в более сложную систему новых приемов и методов познания. Механическая форма познания мира, сколь сильное влияние ни оказывала бы она на науку, постепенно замещалась новыми идеями - развития, эволюционизма и т.д.

В биологии одним из первых эволюционные идеи высказал французский ученый Ж.Б. Ламарк (1744-1829). Он обосновал причины саморазвития организмов, опираясь на модель механического объяснения мира. Развитие жизни, по мнению ученого, выступает в виде движения флюидов как первопричины усложнения организмов и их изменения на Земле. Однако по мере экспансии механического способа мышления на новые предметные области наука сталкивалась с необходимостью учета специфики в них. Накапливались факты, которые все труднее было согласовывать с принципами механической формы мышления и объяснения. Ламарк обнаружил, что все виды животных и растений изменяются, усложняясь в результате влияния внешней среды и внутреннего стремления организмов к совершенствованию. Он создал некую теорию эволюции живой природы, утверждая, что в мире живых организмов действует прямое приспособление и среда выступает непосредственной причиной всего животного и растительного разнообразия.

В отличие от учения Ламарка французский естествоиспытатель Жорж Кювье (1769-1832) не признавал изменяемости видов, объясняя смену ископаемых фаун так называемой теорией катастроф. А она, к сожалению, исключала идею эволюции органического мира. Кювье утверждал, что каждый период в истории Земли завершается мировой катастрофой - поднятием и опусканием материков, наводнениями, разрывами слоев и др. В результате этих катастроф гибли животные и растения и в новых условиях появились их новые виды, не похожие на предыдущие. Причину же катастроф он не называл и не объяснял. По словам Ф. Энгельса, «теория Кювье о претерпеваемых Землей революциях была революционна на словах и реакционна на деле. На место одного акта божественного творения она ставила целый ряд повторных актов творения и делала из чуда существенный рычаг природы» (Маркс К., Энгельс Ф. 2-ое

изд. Соч. Т. 20. С. 352).

«Происхождение видов» Ч. Дарвина (1859) означало крутой поворот в научной биологии. Он создал эволюционную методологию познания живого мира. В результате сформировалась новая биологическая дисциплина - эволюционная теория, изучающая условия и факторы развития живой природы. Дарвин показал, что борьба за существование и отбор ведут к дивергенции (лат. divergere - обнаружение расхождения) видов, что способствует увеличению биологического разнообразия и более полному использованию ресурсов среды. Согласно эволюционному учению Дарвина, все организмы являются результатом естественного развития мира. Им были исследованы материальные причины наследственности и изменчивости, а также причины естественного отбора организмов, живущих в естественной природе.

Научная революция в физике, химии, биологии привела в итоге к созданию качественно иных научно-исследовательских программ и новых парадигм и в медицине, к становлению научной медицины как специальной дисциплины, изучающей человека и все его жизненные параметры. Точные науки стали для медицины образцом для подражания, но прежде всего для физиологии и анатомии организмов. С XVII в. на первый план выдвинулись проблемы осознания взаимосвязи строения и функции организма. При университетах и академиях Европы создавались анатомические музеи, призванные демонстрировать сходство в строении основных систем органов человека и животных. Модными стали и частные музеи. Наиболее известным среди них был музей английского хирурга Дж. Хантера (1728-1793), в котором было собрано около 14 тыс. анатомических препаратов.

Обоснование основных принципов целлюлярной (лат. cellula - клетка) патологии немецким ученым-патологом Рудольфом Вирховом (1821-1902) явилось революционным этапом на пути развития медицины. В работах «Целлюлярная патология» (1855) и «Целлюлярная патология как учение, основанное на физиологической и патологической гистологии» (1858) он убедительно показал, что материальным субстратом болезни является клетка - основная структурная единица сложного организма. Ученый исходил из того, что вся патология есть патология клетки, что она - краеугольный камень научной дисциплины. Опираясь на целлюлярную патологию, Р. Вирхов вплотную подошел к научному пониманию патологического процесса. Он ввел ряд новых терминологических обоз-

начений, которые сохранились и в современной медицине. Многие известные ученые-медики считают, что современная медицинская наука своими корнями уходит в целлюлярную патологию. Однако этому учению была присуща методологическая незавершенность, что проявилось в недооценке целостности организма, в гипертрофированном значении локального, местного.

Итак, в эпоху Нового времени механическая картина мира утверждала, что Вселенная - совокупность большого числа неизменных и неделимых частиц. Это во многом сыграло положительную роль, поспособствовав естественно-научному пониманию многих явлений природы. В основе этой картины лежал метафизический подход к исследованию явлений и процессов природы, ничем не связанных между собой, неизменных и неразвивающихся, ставший по сути традиционным на этом этапе развития науки. Однако в начале XIX века началось «свержение» метафизического метода как отжившего способа мышления, но все же пока повсеместно господствовавшего в естествознании. Особенно процессу низвержения механицизма способствовали три великих научных открытия: создание клеточной теории, открытие закона сохранения и превращения энергии и разработка Дарвином эволюционной теории. Это существенно повлияло на отход ученых от классических канонов. В научном познании появляются новые основания.

Смена типов научной рациональности

В объяснении сущности научных революций философы науки, по существу, не идут дальше их философской интерпретации. Так, И. Лакатос объясняет их как смену научных программ, разница между которыми состоит в количестве объяснимых фактов или отбрасываемых положений. Интерпретация же научной революции Т. Куном как смены парадигм связана с релятивистскими установками. При смене парадигм осуществляется переход от одного способа миропонимания к другому. Новый способ принципиально иной в качественном отношении. Он не может быть соотнесен с предшествующим. Происходит как бы смещение точки отсчета, сдвиг объекта. «В период революций ученые видят вещи иначе, чем прежде, как будто они внезапно попали на другую планету, - писал Т. Кун. - После революции ученые как бы сообщаются с другим миром. после революции ученые работают в другом мире» (цит. по Соколов А.Н., Солонин Ю.Н. Предмет философии и обоснование науки.

С-Пб., 1993. С. 31).

В науке действительно произошли революционные новации: в физике разработаны релятивистская и квантовая теории, в космологии - концепция нестандартной Вселенной, в биологии - генетика, в химии - квантовая химия и т.д. Возникли новые отрасли познания, такие, как: кибернетика, теория систем, синергетика, микробиология, играющие важную роль в развитии современной научной картины мира. В результате сформировалась и новая, неклассическая наука, основания которой стали радикально отличаться от оснований классической науки: допускается возможным считать истинными сразу несколько теорий; изменяется идеал объяснения и описания научных фактов. Если в классической науке объяснению приписывалась способность характеризовать объект таким, каков он есть сам по себе, то в неклассической науке в качестве условия объективности объяснения и описания факта выдвигалось требование учитывать взаимодействие объекта с приборами исследования.

В отличие от классической науки, в которой господствовали представления и понятия об устойчивости мира обратимости, однородности и равновесности процессов, протекающих в нем, в новой неклассической науке меняется сам образ мира. Он понимается как непрерывно возникающий и эволюционизирующий по нелинейным законам процесс. Картина мира предстает в виде неожиданных поворотов, связанных с выбором направлений дальнейшей эволюции. Чтобы понять этот мир глубже, необходимо множество его описаний, не сводимых друг к другу, но тем не менее связанных правилами перехода. Новая концепция науки дает предсказания лишь на короткие временные интервалы, а дальше траектория изменений явлений и процессов в мире как бы ускользает от ученых. Из-за нестабильности мира неклассическая наука не претендует на абсолютную истину, на исчерпывающее знание.

Основоположники классической науки Г. Галилей, И. Кеплер, И. Ньютон, Г. Лейбниц и др. ввели в нее фундаментальные принципы абсолютных истин или абсолютно достоверного знания. Если классическая физика опиралась на принцип причинности (иначе говоря, лапласовский детерминизм), то в квантовой механике выявлена неприемлемость принципа причинности в ее механической форме. Это связано с разработкой принципиально иного фундаментального принципа (основания) совершенно другого класса теории - статистической, основывающейся на вероятностных представлениях. Сам факт, что статистическая теория вбирает в себя неоднозначность и

неопределенность, был истолкован некоторыми учеными как крах лапласовского детерминизма, исчезновение теории причинности механистического типа. Причем фундаментальной теорией, завершившей этап классической физики, стала теория электромагнитного поля Максвелла. Именно в ней и появились первые признаки современной, неклассической науки.

Естествознание вступило в период глобальной научной революции в связи с выработкой релятивистской (лат. relativus - относительный) методологии и новой - квантово-механической картины мира. Таким образом, в науке произошла радикальная перестройка всех ее классических принципов познания и описания научных фактов, организации и объяснения полученных знаний. Пересмотр основных принципов и методов познания начался с философского переосмысления их природы. В классике они воспринимались как бесспорное отражение исследуемой реальности. Согласно Декарту, задача науки - вывести объяснение явлений природы из полученных начал, в которых нельзя усомниться. В неклассической науке осознается относительный, преходящий характер знаний. Осознание новых научных оснований предполагает и постановку философского вопроса об отношении ученого к исследуемой реальности, из сферы специальных проблем он переходит в новую сферу - философского осмысления соотношения субъект - объект.

Неклассическая наука ставит субъект познания в содержание знания как его необходимый компонент, поэтому принципиально меняется сам предмет знания. Им становится не реальность мира как таковая, отражаемая живым созерцанием, а построение субъектом познания знания об объекте как идеально-теоретическом конструкте. Поскольку о многих содержательных характеристиках объекта невозможно теперь говорить без учета средств их выявления, порождается специфический объект науки. Выявление относительности в объекте и его отношения к научно-исследовательской деятельности повлекло за собой новацию, которая говорит о науке, ориентирующейся уже не на изучение вещей и явлений природы как неизменных, а на изучение тех объективных условий, попадая в которые они ведут себя весьма разнообразно. Однако становление новых методов неклассической науки не привело к упразднению традиционных и методологических установок классической науки. Они будут применяться и впредь, но их использование будет более ограниченным.

Радикальная перестройка оснований научного познания означала изменение сути и стратегии научного исследования мира, общества и человека. В период научных революций появляются новые пути и средства получения и объяснения знаний, которые не всегда реализуются в действительности. Так, к началу ХХ столетия возникло немало научных открытий, которые никак не вписывались в традиционные представления о мире. В процессе познания микромира ученые установили, что электрон ведет себя и как частица, и как волна - в зависимости от экспериментальной ситуации. Современные физика, химия и биология, учитывая многообразие молекул, атомов, элементарных частиц и других микрообъектов, указывают на их неисчерпаемую сложность, способность превращения из одних форм в другие. Получается, что материя в новой, неклассической науке уже предстает и дискретной, и одновременно непрерывной.

В этом отношении заметный вклад в создание принципов неклассического естествознания внес А. Эйнштейн (1879-1955), создавший специальную (1905), а затем и общую (1916) теорию относительности. Его теория значительно отличалась от ньютоновской. В ней и время, и пространство не абсолютны; они взаимоувязаны с материей, движением и между собой. Сам Эйнштейн так выражал суть теории относительности: «Раньше полагали, что если бы из Вселенной исчезла вся материя, то пространство и время сохранились бы, теория же относительности утверждает, что вместе с материей исчезли бы пространство и время». Тем самым теория относительности указывает на новые законы пространства, которое становится теперь четырехмерным. В пространстве появляется новая, четвертая координата - время.

Установление пространственно-временной взаимозависимости от скорости движения материи (замедление времени и искривление пространства) указало на ограниченность роли классической науки в объяснении ею взаимосвязи пространства и времени, а также на правомерность их обособления от движущейся материи. А. Эйнштейн категорично заявлял, что нет и не может быть более банального утверждения, чем то, что окружающий мир представляет собой четырехмерный пространственно-временной континуум. «Прости меня, Ньютон, - писал он, - понятия, созданные тобой и сейчас остаются ведущими в нашем физическом мышлении, хотя мы теперь знаем, что если мы будем стремиться к более глубокому пониманию взаимосвязей, то мы должны будем заменить эти понятия другими, стоящими

дальше от сферы непосредственного опыта» (Эйнштейн А. Физика и реальность. М., 1965. С. 143). По этому пути пошли практически все физики-теоретики.

Открытия П. Дирака показали, что элементарные частицы совсем не элементарные. Эта сложная многоэлементная система тел, которая обнаруживает в себе все структурные взаимосвязи, какие характерны для молекулы. Оценивая развитие науки, В. Гейзенберг отмечал, что окончательному признанию научности теорий относительности и квантовой механики предшествовал период неуверенности и даже замешательства. Во-первых, ни у кого не было желания разрушать старую физику. А во-вторых, стало очевидно, что говорить о внутриатомных процессах в понятиях старой физики уже нельзя. «Физики не чувствовали тогда, что все понятия, с помощью которых они до сих пор ориентировались в пространстве природы, отказывались служить и могли употребляться лишь в очень неточном и расплывчатом смысле» (Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М., 1987. С. 265).

Эти и многие другие радикальные сдвиги в понятийном арсенале научного познания микромира сопровождались активизацией критичного философского переосмысления этого феномена и создания качественно новых методологических оснований науки. Они определялись, прежде всего, отказом ученых от прямолинейного онтологизма в познании и формированием нового понимания относительности истины научных теорий и научной картины природы, выработанных на том или ином этапе развития естествознания. В противовес идеальному принципу получения единственно истинной научной теории, адекватно отражающей якобы все исследуемые объекты, в неклассической науке допускается истинность сразу нескольких отличающихся друг от друга конкретных теоретических описаний одной и той же объективной реальности, поскольку в каждом из них может содержаться момент объективно-истинного или в принципе научного знания.

Классическую науку отличала идея, согласно которой объективность и предметность истинного знания достигаются только тогда, когда из объяснения исключается все, что относится к субъекту и процедурам его познавательной активности. Если в классической науке универсальным способом является задание объекта в генерализации эмпирического материала (факта), то в неклассической - введение объекта осуществляется математикой. Именно она выступает индикатором идей, приводящих к созданию новых теорий.

Математизация науки ведет к теоретизации знания, что обусловливает потерю наглядности. Выявление относительности объекта в научно-исследовательской деятельности способствовало тому, что наука стала ориентироваться не на изучение вещей как неизменных, а на изучение тех условий, попадая в которые вещи ведут себя неоднозначно. Своеобразным инструментом (методом) в неклассической науке стал идеальный тип качественно новой теоретической системы, который не выводится из эмпирического факта непосредственно, а конструируется мыслью ученого.

Начиная с положения Платона о том, что познание является «таинственным видом единства познающего и познаваемого» (см. Abel R. Man is the Measure. N.-Y., Р.18), философия в неклассической науке выполняет несколько функций. Она, осуществляя методологическую функцию, вырабатывает метод как основание неклассического научного познания. Такие идеи формируются в сфере философского анализа научно-познавательных ситуаций современной науки. Они играют роль эвристики (греч. heuriskein - находить), обеспечивающей позитивное развитие научных исследований. Творение новых оснований науки осуществляется за счет изменения парадигмальных установок и выработки новых методологических принципов, что побуждает ученых по-новому оценивать смысл полученных и еще не объясненных фактов. Эти изменения говорят о начале глобальной революции в науке - постнеклассической. Объектами этого нового исследования становятся системные образования, которые определяются саморегуляцией (такими объектами занималась и неклассическая наука) и саморазвитием.

Данные тенденции в исследовании сложных систем породили принципиально новую науку - синергетику (греч. synergeia - совместный, согласованно действующий). Это междисциплинарное исследование процессов саморазвития и самоорганизации в системах - физических, химических, биологических, экологических, когнитивных и т.д. Синергетика, будучи системным видением мира, поднимает науку на новый качественный уровень - уровень динамического подхода к структурированным целостностям. Синергетические процессы - это уникальные процессы, детерминированные целостностью, а также конфигурацией взаимодействий, местом в структуре. Важным аспектом самоорганизации является то, что части ведут себя согласованным образом. Синергетика отказывается от так называемого объективного описания мира и переходит к опи-

санию проективному. Она как бы предлагает свой проект действий, поскольку в рамках синергетического видения не может быть одной абсолютной истины.

В синергетике считается, что материя и в неорганической природе способна при неких условиях к самоорганизации. Синергетика исследует механизм возникновения порядка из хаоса, беспорядка. Это научное открытие революционно по своей сути. Прежняя наука признавала лишь увеличение энтропии системы, т.е. увеличение беспорядка, дезорганизации, хаоса и т.д. Синергетика же считает, что системное развитие происходит в моменты бифуркации (неустойчивости) и тогда получает огромный веерный набор возможностей выбора направлений для дальнейшего саморазвития. А так как сам выбор необратим, а возможный путь развития системы не может быть просчитан с большой достоверностью, проблема этической ответственности ученого за бездумное вмешательство в процесс саморазвития сложных систем становится вполне очевидной.

Это породило совершенно новый, современный тип науки - постнеклассический, который определяется принципиально иными системами особой сложности, требующими принципиально иных познавательных стратегий. В постнеклассической науке картина мира обосновывается идеей саморазвития природы и человека. Все специальные картины мира, которые формируются различными науками, уже не могут претендовать на адекватность - они являются лишь относительно самостоятельными фрагментами общенаучной картины мира. Теперь требуется принципиально новый сценарий с включением в него моментов бифуркации и всевозможных путей саморазвития систем. Это привело к существенной перестройке прежних норм и принципов научного исследования. Построение идеальной модели стало уже невозможно без использования качественно иных программ, которые позволяют вводить большое число переменных в реконструкции изучаемого объекта.

Изменение научной рациональности в зеркале диалектики

С эпохи Нового времени (XVII в.) произошло три смены научной рациональности и соответственно три радикальных изменения в самой науке. Первый тип рациональности характерен для этапа классической науки, акцентируя внимание ученых на объекте познания. При описании и объяснении он элиминировал (лат. eliminare - исключать, устранять) практически все, что относится к субъекту, средствам, методам и иным операциям познавательной деятель-

ности. Такая элиминация рассматривается как обязательное условие получения истинного знания о мире. Все научные основания на этапе зрелого классического типа рациональности определяли стратегию исследования, средства и методы познания. С конца XIX века начался переход к новому типу рациональности, когда познающий субъект не только не отделен от предметного мира, а находится внутри него. Именно он раскрывает свои тайны человеку благодаря его активной познавательной и созидательной деятельности в этом мире.

Формирование научно-философского концепта нового рационализма началось с создания теории квантовой механики. Она дала первые наглядные и логически неопровержимые доказательства включенности познающего человека как активного элемента в единый мировой эволюционный процесс. Как уже говорилось, суть и смысл рационализма при объяснении мира состоят в признании органического единства человека и мира. Граница субъект - объект в этой рациональности отсутствует; субъект теперь встроен в познаваемый мир. Этот принцип постижения мира указывает, что между фундаментальными свойствами Вселенной и активной жизнедеятельностью в ней человека существует внутренняя взаимосвязь, что все во Вселенной обладает высокой чувствительностью к набору ряда фундаментальных констант (масса и заряд электрона, их взаимодействие и др.). Значения этих констант с высокой точностью «подогнаны» друг к другу и даже небольшое их изменение поменяло бы облик Вселенной.

Итак, второй, неклассический тип научной рациональности определяет качественно иную науку. Он учитывает некие взаимосвязи между знаниями, полученными об объекте, и самим субъектом познания, его средствами и методами познавательной деятельности. Экспликация (лат. explikation - уточнять, шире развертывать) этих взаимосвязей рассматривается в неклассической науке как условие научно-истинного описания и объяснения предметов и явлений мира. С появлением работ В.И. Вернадского создалась реальная возможность нарисовать в ключе новой рациональности принципиально новую картину мироздания как единого процесса самоорганизации - от микромира - через человека - до Вселенной. И она представляется ученым не такой, какой рисовалась классическим типом рационализма. Вселенная - не механизм, однажды заведенный Высшим Разумом; она непрерывно развивается, являясь сложной живой самоорганизующейся системой.

А человек в ней - активный внутренний наблюдатель и действующий субъект живой системы. Таким образом, развитие науки показало, что исключать из познания мира субъективное человеческое начало и невозможно, и не нужно.

Третий тип рациональности - постнеклассический - значительно расширил поле рефлексии на научно-познавательную деятельность субъекта. Он зримо учитывает соотносительность всех полученных знаний об объекте познания не только с особенностью средств и методов его научной деятельности, но и с позиции ценностно-целевых задач и структур. При этом происходит некая экспликация взаимосвязи внутринаучных целей с вненаучными и с социальными ценностями. Возникновение качественно нового типа рациональности, а значит, и нового образа науки не надо понимать в том смысле, что он ведет к полному упразднению научно-методологических установок всех предшествующих этапов. Это совсем не так, ибо рождение новых типов научной рациональности не уничтожает ни классическую, ни постнеклассическую рациональность, а только радикально меняет сферу научно-творческой деятельности ученых.

Поэтому, строго говоря, любые явления нельзя рассматривать «сами по себе» в том смысле, что их познание предполагает присутствие субъекта, человека. Стало быть, напомним еще раз: не только в гуманитарных науках, но «и в естествознании предметом исследования является не природа сама по себе, а природа, подлежащая человеческому вопрошанию, поэтому и здесь человек опять-таки встречает самого себя» (Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М., 1987. С. 301). Без активной деятельности субъекта получение истинного образа предмета невозможно. Более того, мера объективности познания прямо пропорциональна мере исторической активности субъекта. Однако последнюю нельзя абсолютизировать, как и пытаться устранить из познания субъективный момент якобы в угоду объективному. Недооценка творческой активности субъекта в познании, стремление изгнать из процесса познания эту активность закрывают дорогу к истине, к объективному отражению реальности.

Несмотря на строгие и точные методы исследования, в физику, по словам М. Борна, проникла «неустранимая примесь субъективности». Анализ квантово-механических процессов невозможен без активного вмешательства в них субъекта-наблюдателя. Поскольку субъективное пронизывает процесс исследования и в определенной форме включается в его результат, это дает основание говорить о

неприменимости в этой области знания принципа объективности. Ведь поведение атомных объектов «самих по себе» невозможно резко отграничить от их взаимодействий с измерительными приборами, со средствами наблюдения, которые определяют условия возникновения явлений. Однако развитие науки показало, что «исследование того, в какой мере описание физических явлений зависит от точки зрения наблюдателя, не только не внесло никакой путаницы или усложнения, но, наоборот, оказалось неоценимой путеводной нитью при разыскании основных физических законов, общих для всех наблюдений» (Бор Н. Атомная физика и человеческое познание. М.,

1961. С. 98, 332).

Физико-химические методы познания мира позволили по-новому взглянуть на процессы, происходящие в живой материи, а также выработать представления о естествознании как единой науке о природе. Научные методы исследования применяли физиологи И. Мюллер, И.М. Сеченов, И.П. Павлов, Т. Шванн, Р. Броун, М.Я. Шлейден, создавшие клеточную теорию, Э. Геккель и П. Вирхов, развивавшие эту теорию, основоположник микробиологии и иммунологии Л. Пастер, как и многие другие биологи. Н. Семенов (1896-1986), в частности, отмечал: «Живая материя имеет некоторые дополнительные новые физико-химические свойства, не встречающиеся пока в том комплексе видов материи, которые нам знакомы в неживой природе. Я не думаю, что живое является просто сложной комбинацией тривиальных физико-химических процессов, хорошо известных нам из физики и химии» (Вопросы философии. 1959. ? 10. С. 96).

Наконец, следует сказать еще об одной концепции взаимосвязи науки и философии - диалектической. Она считается наиболее корректной и приемлемой из всех выше названных в научном познании природы, общества и самого человека. Суть и смысл диалектики - в утверждении внутренней, необходимой, т.е. существенной взаимосвязи между философией и наукой, начиная с момента их зарождения (натурфилософии) и особенно выделения в качестве самостоятельных подсистем в рамках единого, целостного и развивающегося знания, а также диалектически противоречивого механизма взаимодействия научного и философского знания. Задача диалектически мыслящего исследователя состоит именно в том, чтобы, погружаясь в историю науки, искать и находить такие новые способы и методы познания предмета данной науки, которые предопределили бы ее дальнейшее

продуктивное развитие. При осмыслении новых научных открытий диалектика всегда помогала ученым, и поныне она способствует осознанию ими, да и всеми людьми, новых смыслов развивающегося бытия.

«Мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, - заметил К. Маркс, - что именно Гегель первый дал всеобъемлющее изображение ее всеобщих форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23. С. 22). Марксисты диалектику считали общенаучным методом познания. Ф. Энгельс подчеркивал, что естествоиспытателям необходимо овладеть этим методом для решения своих научных задач и преодоления идеалистических и метафизических заблуждений. При этом он ссылался на великие естественно-научные открытия XIX века. Диалектика как логическая форма и способ разрешения противоречий в теоретически мыслимой науке в ХХ веке сама служила предметом исследований не только философов-марксистов, но и представителей многих иных философских и научных сообществ.

В настоящее время заметно проявляет себя диалектизация научной деятельности как закономерность проникновения идеи саморазвития и диалектического метода в новую струю постнеклассической рациональности. Сегодня диалектический метод научного познания мира и его объяснения проникают практически во все фундаментальные и прикладные науки: физику, геологию, биологию, медицину, астрофизику и т.д. Процесс диалектизации современной науки нельзя не заметить и тем более устраниться от него. Ведь диалектика в собственном смысле есть учение о противоречивой сущности бытия и сознания, обусловливающей всеобщность и бесконечность взаимосвязи и изменения всего существующего. Как заметил А.Б. Мигдал: «Ученые всего мира, как правило, мыслят диалектически, не называя и не формулируя законов диалектики, а руководствуясь здравым смыслом и научной интуицией» (см. Вопросы философии. 1990. ? 1. С. 31).

Здесь уместно еще раз напомнить, что М. Борн, будучи одним из интерпретаторов квантовой механики, говорил, что философскодиалектическая сторона науки его интересовала даже больше, чем специальные ее результаты. И это не случайно, ибо научная работа физика-теоретика «теснейшим образом переплетается с философией, и без серьезного знания философской литературы его работа будет впустую» (Борн М. Физика в жизни моего поколения. М., 1963. С. 44).

Рефреном звучит мысль ученого и об органической взаимосвязи современной науки и философии. «Каждая фаза естественно-научного познания, - отмечал М. Борн, - находится в тесном взаимодействии с философской системой своего времени; естествознание доставляет факты наблюдения, а философия - методы мышления» (Борн М. Размышления и воспоминания физика. М., 1977. С. 79). С разработкой квантовой механики родилась и глобальная «философская проблема, трудность которой состоит в том, что нужно говорить о состоянии объективного мира, при условии, что это состояние зависит от того, что делает наблюдатель» (там же. С. 81).

А признанный лидер в философии науки В. Гейзенберг, говоря о научных тупиках, в которые завела теория элементарных частиц и которые заставляли ученых тратить много усилий и времени на бесполезные поиски, заявлял, что эти тупики «обусловлены подчеркнутым нежеланием многих исследователей вдаваться в философию, тогда как в действительности эти люди бессознательно исходят из дурной философии и под влиянием ее предрассудков запутываются в неразумной постановке вопроса» (Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М., 1987. С. 163). Великий физик считал, что физики-теоретики, хотят они того или нет, все равно будут руководствоваться философией - «сознательно или неосознанно». Весь вопрос только в том, каковы ее качество и содержание, ибо «дурная философия исподволь губит хорошую физику». Чтобы этого не происходило ни в физике, ни в других науках исследователи должны руководствоваться только «хорошей», или строго научной диалектической философией (Гейзенберг В. Физика и философия: Часть и целое. М., 1989. С. 85).

Философия науки ввела в систему обоснований последней идею исторической изменчивости научного знания, признала относительность истины, разработала представление об активности субъекта познания. Так, в философии Канта активность субъекта сводилась к его способности самому конституировать знания о мире явлений, т.е. о мире объектов научного знания. Очевидно, что ни о каком познании объекта как он «есть на самом деле» не могло быть и речи. Существенные изменения претерпели многие философские категории, с помощью которых философия помогала решать проблемы научного познания. Это относится к категориям: часть, целое, причина, случайность, необходимость и т.д. Изменение их содержания обусловливалось обнаружением в науке того факта, что сложные системы не подчиняются, например, классическому принципу, согласно

которому целое есть сумма его частей (целое всегда больше его частей). Стало ясно, что целое и часть в сложных системах находятся в непростых диалектических взаимоотношениях.

Развитие атомной физики показало, что элементарные частицы сегодня должны рассматриваться как сложные многоэлементные системы. Набор элементарных частиц отнюдь не ограничивается теми частицами, существование которых доказано на опыте. Есть элементарные частицы (например, кварки и глюоны), вообще не наблюдаемые в свободном состоянии отдельно друг от друга. Составная частица не обязательно разделяется на составляющие, как атом или его ядро. В результате понятие целостности получило новое содержание. Стремление свести все изменчивое многообразие явлений природы к единому основанию, найти их первопричину - современная особенность науки. Стремление понять многообразные явления и процессы и дать им единообразное обоснование - не умозрительны. Современная физика исходит из того, что «в конечном счете природа устроена единообразно и все явления подчиняются единообразным законам. А это означает, что должна существовать возможность найти, в конце концов, единую структуру, лежащую в основе разных физических областей» (Вейль Г. Математическое мышление. М., 1989. С. 71).

Стремление ученых к философскому осмыслению всех физических и других явлений природы с единой точки зрения (понять мир как таковой в целом) пронизывают всю историю науки. Все ученые, когдалибо исследовавшие объективную действительность, хотят представить ее как единое, целостное, развивающееся природное явление, понять ее сущность и некую внутреннюю гармонию. Для создателей теории относительности и квантовой физики было характерно «стремление выйти из привычной роли мысли и вступить на новые пути понимания целостной структуры мира..., стремление к цельному пониманию мира, к единству, вмещающему в себя напряжение противоположностей» (Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М., 1987. С. 287). Последнее обстоятельство предельно четко выражено в принципе дополнительности Н. Бора.

Таким образом, сущностно принципиальные переходы науки от классического вида к неклассическому, а затем к современному - постнеклассическому были фактически подготовлены самой логикой эволюции научной рациональности разных культурных эпох, когда мыслящее сознание, постигающее действительность,

постоянно наталкивалось на ситуации некой своей погруженности в эту действительность. В современную эпоху, когда человечество вступило в новое тысячелетие, все мы становимся свидетелями новых радикальных изменений и в основаниях науки, и в качественном изменении самой научной рациональности. В новом, по сути рационально-диалектическом познании мира наряду с физикой, химией, астрофизикой исключительную роль играют молекулярная биология и теоретическая медицина.

Сегодня и ученые, представители частных (прикладных) наук осознают, что процесс рационализации и диалектизации науки идет и расширяется. Особенно отрадно, что этот процесс наиболее активно идет в теоретической медицине. Так, Д.С. Саркисов (1922-2000) обосновал закон комбинационных преобразований, заключающийся в том, что все свойства системы (живой и неживой природы) определяются сочетанием составляющих ее элементов и изменяются при их перестановке, перегруппировке, рекомбинации. Это - философский закон материалистической диалектики - закон комбинационных преобразований.

Выдающийся физик П.Л. Капица (1894-1984), нобелевский лауреат, считал, что «применение диалектики в области естественных наук требует исключительно глубокого знания экспериментальных фактов и их теоретического обобщения. Без этого диалектика сама по себе не может дать решения вопроса. Она как бы является скрипкой Страдивариуса, самой совершенной из скрипок, но чтобы на ней играть, нужно быть музыкантом и знать музыку. Без этого она будет так же фальшивить, как и обычная скрипка». Диалектический метод необходим ученым не потому, что так кому-то очень хочется, а потому, что в конечном итоге в природе, обществе, да и в самом человеческом мышлении все свершается диалектически. Философскому осмыслению научных традиций и научных революций, их генезиса и тенденций развития способствует диалектический метод мышления.

Что касается осмысления состояния медицинской науки традиционных и революционных ситуаций в ней, то и сегодня не утратило актуальности высказывание виднейшего патолога И.В. Давыдовского: «Философская разработка медицинских (точнее, медико-биологических) проблем возможна только тогда, когда сами медики возьмутся за это дело. Не следует философов делать арбитрами в теоретической медицине. Не следует также полагать, что медицинские проблемы можно механически нанизать на те или иные философские категории

(практика показала искусственность и непродуктивность такого метода). Нужно глубже, в биологическом аспекте осмыслить медицинские проблемы. Это, а также параллельное знакомство с философскими основами диалектического материализма подскажет, где искать правильные обобщения, т.е. законы, отражающие сущность явлений и не зависящие от воли людей» (Вестник АМН СССР. 1962. ? 4. С. 35).

Самый главный урок современной диалектизации науки для естествознания заключается в том, что как бы велика ни была относительная самостоятельность и мощь науки и ее роль в развитии цивилизации, ученые должны всегда помнить, что их главное предназначение - это способствовать продолжению человеческого рода, его духовному и материальному могуществу. Поэтому, с позиций диалектической концепции соотношения философии и науки, предметом философии науки и, конечно, медицины является синтез философского и естественно-научного знания. Этот синтез не есть нечто данное, а тем более - тождественное себе. Его постоянно необходимо создавать и пересоздавать вместе с развитием науки и философии, а также всей культуры в целом. Главная же цель этого синтеза - создание диалектического и гармоничного единства между философией и наукой, этими двумя существенными подсистемами культуры. В осуществлении этой задачи интегрируются в качестве подчиненных целей диалектикофилософская, позитивистская деятельность в области философии науки и медицины.

Контрольные вопросы и задания:

1. Что Вы понимаете под терминами «традиции» и «инновации»?

2. Каковы ключевые предпосылки глобальных научных революций?

3. Каким образом происходит революционная перестройка оснований науки?

4. Докажите, что в современной науке происходит ее диалектизация.

5. Почему научная рациональность - философская проблема?

6. Покажите, как научная революция влияет на сам характер научного познания.

Оглавление

Философия науки и медицины : учебник. - Хрусталёв, Ю.М. 2009. - 784 с.

ВВЕДЕНИЕ

РАЗДЕЛ I ИСТОРИЯ И ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ ФИЛОСОФИИ НАУКИ

I. ЕДИНСТВО ИСТОРИИ И ФИЛОСОФИИ НАУКИ