ГЛАВА 5 НОВОЕ ВРЕМЯ: ПРОГРЕСС НАУКИ

XIX в. стал временем утверждения техногенной цивилизации, основанной на ускоряющемся прогрессе науки и технологии. Приоритетное значение стал приобретать, в частности, прогресс различных отраслей естествознания. Достижения естествознания - теория клеточного строения животных и растений, закон превращения энергии, учение об эволюционном развитии органического мира - благотворно сказались на медицине, во многом изменив строй и логику ее развития. Утверждалось новое клиническое мышление, в становлении которого важную роль играла физиология, использовавшая для изучения жизнедеятельности организма экспериментальный метод, и патология, поставившая на службу клинике учение о материальном субстрате болезней. Вместо средневекового догматизма, а также рутины и шаблона, распространившихся в XVIII в., приходило опытное знание. Рождалась и начинала успешно развиваться новая медицина.

Успехи хирургии

Успешно развивалась и хирургия. В странах Европы появилось немало новых хирургов - ученых и практиков, открылись и новые научно-практические центры. Во Франции выделялась деятельность хирургов Гийома Дюпюитрена, Доминика Ларрея, Жака Лисфранка.

Гийом Дюпюитрен (1777-1835), получив врачебный диплом и избрав своей специальностью хирургию, в 1804 г. приступил к работе в известной парижской больнице Hotel-Dieu, сначала в качестве врача-хирурга, потом - помощника главного хирурга, а в 1814 г. стал главным хирургом больницы, возглавляя при этом (с 1812 г.) кафедру оперативной хирургии Парижского университета. Хирургом-практиком и профессором университета Дюпюитрен оставался до конца жизни.

Заслуги Дюпюитрена в хирургии значительны и многообразны. Главное, пожалуй, состоит в том, что он был представителем анатомо-физиологического направления, так как считал, что хирургия должна развиваться на основе достижений анатомии и физиологии. Преподавая основы патологической физиологии (этим он занялся во Франции одним из первых), он, в частности, указывал, что развитие патологических процессов и нормальное функционирование организма происходят по одним и тем же законам.

В 1819 г. Дюпюитрен впервые описал возникающий при резкой пронации стопы перелом медиальной лодыжки, надлодыжечный перелом малоберцовой кости с разрывом связок дистального межберцового сочленения и подвывихом или вывихом стопы кнаружи (перелом Дюпюитрена), а позднее описал сочетание этого перелома с разрывом межберцового сочленения, расхождением берцовых костей и подвывихом стопы кнаружи (переломовывих Дюпюитрена). Он детально изучил контрактуру пальцев кисти, вызванную рубцовым сморщиванием ладонного апоневроза (контрактура Дюпюитрена). Он первым в мире (в 1831 г.) произвел операцию при этом, считавшемся ранее неизлечимым заболевании (операция Дюпюитрена) и добился хороших результатов.

Дюпюитрен описал абсцесс клетчатки малого таза, расположенный на его боковой стенке (абсцесс Дюпюитрена); свободное перемещение головки бедра вверх и вниз при врожденном вывихе бедра (симптом Дюпюитрена); так называемый симптом пергаментного хруста, ощущение хруста при надавливании на выбухающую костную стенку альвеолярного отростка или на челюсть (симптом Дюпюитрена). Он предложил хирургическую операцию при аплазии влагалища (метод кольпопоэза Дюпюитрена), способ закрытия наружного калового свища (способ Дюпюитрена), продольное рассечение вросшего ногтя на две половины с последующим удалением каждой половины.

Дюпюитрен разработал технику полной резекции нижней челюсти, усовершенствовал операцию подкожного рассечения грудино-ключично-сосковой мышцы при кривошее, разрабатывал методы вправления застарелых вывихов, производил при помощи изобретенного им энтеротома операцию наложения искусственного заднего прохода. Французский хирург предложил новую классификацию ожогов, различая шесть степеней этого повреждения тканей. Занимаясь проблемой лечения аневризм магистральных

артерий, он одним из первых произвел перевязку подключичной и наружной подвздошной артерий.

В хирургическую практику Дюпюитрен ввел ряд разработанных им инструментов, например, инструмент для раздавливания шпоры при закрытии наружного кишечного свища (энтеротриб Дюпюитрена), безбраншевый эластичный зажим для кишки (зажим Дюпюитрена-Блазиуса) и др.

Французского хирурга высоко ценили в России. «Дюпюитрен, - писал профессор И.В. Варвинский, - внес в преподавание практической хирургии ту оригинальность и возвышенность взгляда, ту вечность и ловкость в оперативной части, которыя возможны только по приобретении самых глубоких сведений в нормальной и патологической анатомии, и которыя поставили его в ряд первых хирургов настоящего столетия».

Дюпюитрен заслужил репутацию лучшего хирурга Франции, что обеспечило ему богатство, славу, титулы: он был лейб-хирургом двух королей Франции - Людовика XVIII (который сделал его бароном) и Карла X. Писатель Оноре де Бальзак избрал Дюпюитрена прототипом хирурга Деплена в повести «Обедня безбожника».

Свидетельствуют, что когда Дюпюитрен лежал на смертном одре и умирал от гнойного скопления в грудной полости, собравшиеся вокруг него друзья предложили ему подвергнуться операции прокола грудной клетки. «Великий хирург Франции, хирург, решившийся впервые на живом человеке вонзить нож в мозг для извлечения из него гноя, - писал Н.В. Склифосовский, - этот лучший представитель медицинских знаний своего времени с грустной улыбкой ответил: «Я скорее предпочту умереть от руки Бога, чем от руки врача». Он очень хорошо сознавал, что последствия операции не в руках оператора, он помнил изречение своего соотечественника Амбруаза Паре: «Операция сделана, Бог тебя вылечит». Изречение это Паре обыкновенно произносил как бы в утешение каждому оперированному им больному. Какое тяжелое впечатление должно было произвести это признание несостоятельности хирургической помощи из уст самого блестящего представителя хирургии!» Впоследствии в Париже был основан музей Дюпюитрена.

Другой выдающийся французский хирург Доминик Ларрей (1766-1842) получил медицинское образование в Тулузской медицинской школе, а затем как врач-хирург служил во флоте, был судовым врачом на военном фрегате «Vigilante», участвовал в про-

должавшейся семь месяцев экспедиции в Северную Америку, на Ньюфаундленд. После возвращения во Францию Ларрей работал в госпитале Hotel-Dieu, продолжал совершенствовать свои знания в медицине и хирургии. Некоторое время он был практикующим врачом-хирургом в Париже, а в 1792 г. снова стал военным врачом, будучи при этом (с 1796 г.) и профессором высшей медицинской школы Val de Grace.

В 1803 г. Ларрей защитил докторскую диссертацию «Об ампутациях конечностей при огнестрельных ранениях их». Как военный врач (позднее главный хирург гвардии и главный военномедицинский инспектор) он участвовал почти во всех походах армии Наполеона, начиная от похода в Египет и до похода в Россию, был трижды ранен. Ларрей был личным врачом и любимцем Наполеона. Он славился как искусный хирург, много и успешно оперировал на поле боя; так, во время Бородинской битвы (1812) он только за сутки провел у раненых 200 ампутаций, причем большинство оперированных выжили.

После падения наполеоновской империи Ларрей жил в Париже и, пользуясь огромным авторитетом, продолжал заниматься научно-практической, педагогической и литературной деятельностью. Самый большой вклад Ларрей внес в развитие военнополевой хирургии и организацию медицинской помощи раненым. Еще в 1793 г. он ввел во французской армии летучие походные лазареты (амбулансы) для выноса раненых с поля боя, оказания первой помощи и эвакуации в подвижные госпитали. В состав каждого амбуланса входили врачи-хирурги, конные и пешие санитары. Амбуланс был оснащен малыми двухколесными и большими четырехколесными повозками, специально оборудованными для проведения хирургических операций и перевозки раненых.

Руководствуясь своим военно-хирургическим опытом, Ларрей внес много нового в тактику военно-полевой хирургии. Так, он предложил использовать ранние ампутации (в течение 24 часов) при огнестрельных ранениях конечностей. «Говорят, что ампутация конечности операция жестокая, опасная по своим последствиям, - писал Ларрей, - ...но я полагаю, что ампутация бывает часто безусловно необходима, она возвращает жизнь таким больным, которые при других способах лечения наверное погибли бы. Мы имеем полное право сказать к тому же, что в настоящее время шансов на благоприятный исход ампутации несравненно больше». Стоит до-

бавить, что метод ранних ампутаций при огнестрельных ранениях конечностей господствовал в военно-полевой хирургии до середины XIX в., когда на смену ему пришел предложенный Пироговым гораздо более прогрессивный «сберегательный метод лечения».

Ларрей впервые ввел в практику военных хирургов операцию экзартикуляции в тазобедренном и плечевом суставах. Он был сторонником применения в хирургической практике операции трепанации черепа. Что касается лечения ранений, то он считал рациональным рассекать и дренировать раны: свежие ранения он обычно промывал теплым солевым раствором, а гнойные и гнилостные раны - хлорноватистой жидкостью. В то же время, по его мнению, раны следовало «раздражать» как можно меньше и потому перевязывать редко, 1 раз в 4-9 дней.

Ларрей занимался и клинической хирургией. Он описал парастернальную (или диафрагмальную) грыжу, выходящую в средостение через грудино-реберный треугольник (грыжа Ларрея), а также сам этот треугольник, представляющий собой треугольную щель между грудинной и левой реберной частями диафрагмы (треугольник или щель Ларрея). При экссудативных перикардитах он предложил делать пункцию перикарда в углу между VII реберным хрящом и основанием мечевидного отростка (прокол перикарда Ларрея). Известен также описанный им симптом появления или усиления боли, который регистрируется при некоторой патологии - переломе тазовых костей, патологических процессах в крестцово-подвздошном сочленении, пояснично-крестцовом радикулите (симптом Ларрея).

Ларрей пользовался большим авторитетом среди ученых: он был членом Национальной академии медицины (1820), академиком Парижской академии наук (1829).

Видный французский хирург Жак Лисфранк (1790-1847) в 1812 г. окончил медицинский факультет Парижского университета, а в 1813 г. защитил докторскую диссертацию. Был военным врачом, затем работал в хирургической клинике Дюпюитрена, который сначала стал его учителем, потом - соперником, а в конце концов, после ряда острых и зачастую резких столкновений, даже врагом. С 1824 г. Лисфранк был главным хирургом госпиталя De la Pitte в Париже.

Лисфранк зарекомендовал себя как хирург, придерживавшийся клинико-анатомического направления. Например, он описал выступ на верхней поверхности I ребра, место прикрепления перед-

ней лестничной мышцы, как топографо-анатомический ориентир при остановке кровотечения для прижатия подключичной артерии к ребру (бугорок Лисфранка). Он описал также заполненную рыхлой клетчаткой борозду, образуемую начальным отделом ключицы и грудино-реберной частью большой грудной мышцы: здесь под грудной фасцией располагается подключичная вена (борозда Лисфранка). Ему же принадлежит описание плоского сустава, который образован четырьмя суставами - тремя клиновидно-плюсневыми и кубовидно-плюсневым (сустав Лисфранка), а также клиноплюсневой межкостной связки между медиальной клиновидной костью предплюсны и II плюсневой костью (ключ Лисфранка).

Отличное знание анатомии позволило этому хирургу разработать свой способ ампутации стопы - операцию вычленения стопы между костями плюсны и предплюсны с закрытием конца культи подошвенным лоскутом кожи (ампутация Лисфранка). Он разработал еще и метод экзартикуляции плеча. Для проведения этих операций на суставах Лисфранк предложил ампутационный нож с односторонней заточкой, заостренный на конце (нож Лисфранка).

Лисфранк имеет большие заслуги в хирургическом лечении рака прямой кишки. В 1826 г. он впервые осуществил ампутацию прямой кишки, выполнив ее промежностным путем. В 1830 г. он сообщил еще о восьми подобных операциях (правда, результаты были неудовлетворительными). Операция при раке прямой кишки, когда циркулярным разрезом вокруг заднепроходного отверстия выделяют прямую кишку за верхнюю границу опухоли, низводят ее, отсекают выше опухоли и конец кишки подшивают к краям кожной раны, носит его имя (операция Лисфранка). Он изучал также возможности ампутации влагалищной части матки.

В Англии передовые традиции хирургии продолжал Эстли Купер, чья деятельность получила широкое признание.

Эстли Купер (1768-1841) медицину и хирургию изучал в Лондоне в госпитале Святого Фомы под руководством знаменитого Джона Хантера (Гунтера), а потом совершенствовался в Париже. Возвратившись на родину, Купер снова стал работать в госпитале Святого Фомы: с 1789 г. он демонстратор, а с 1791 г. - лектор по анатомии и хирургии. Наконец, обретя необходимый опыт, Купер в 1793 г. стал профессором кафедры анатомии, а с 1800 г. - профессором кафедры хирургии и главным хирургом в другом лондонском госпитале - Guy's Hospital. Наряду с этим в 1813-1826 гг.

он был профессором сравнительной анатомии в Королевском колледже хирургов.

Широкую известность завоевали анатомические исследования Купера, прямо и непосредственно служившие хирургии. Он описал артерию мышцы, поднимающей яичко (артерия Купера), и фасцию этой мышцы (фасция Купера), бульбоуретральную железу (железа Купера), семявыносящий проток (проток Купера), гребешковую связку (связка Купера) и верхнюю лобковую связку (лобковая связка Купера), поперечную фасцию - часть внутрибрюшной фасции (поперечная фасция Купера).

Он первым обратил внимание на врожденную косую паховую грыжу, мешок которой состоит из двух камер, ввернутых одна в другую (грыжа Купера), и был среди тех ученых, которые сообщали о синдроме шейных ребер, являвшемся следствием сдавления сосудов и нервов шеи дополнительными шейными ребрами и передней лестничной мышцей (синдром Купера, синдром Наффцигера).

Купер первым в мире осуществил в 1805 г. операцию перевязки общей сонной артерии: предварительно он разработал оперативный доступ к общей сонной артерии в сонном треугольнике по переднему краю грудино-ключично-сосцевидной мышцы (метод Купера). Вдохновленный успехом, он пытался также в 1818 г. перевязать брюшную аорту, но безуспешно. В своей книге о переломах и вывихах Купер описал проверенные им на практике способы лечения этой патологии. Известны также его труды по военно-полевой хирургии.

Купер был образованным врачом, что позволило ему описать некоторые заболевания - масталгию (мастодинию), боль в области молочной железы, которая наблюдается у молодых женщин при неврозах, перед менструацией и орхиалгию, ощущение напряжения и боли в яичке, придатке и семенном канатике при отсутствии воспалительных явлений или травмы (болезнь Купера), воспаление бульбоуретральных желез (куперит) и др.

Кроме того, Купер создал хирургические инструменты, широко применявшиеся при различных операциях - инструмент для проведения лигатуры под кровеносные сосуды (лигатурная игла Купера), хирургические ножницы, у которых концы рабочих ветвей закруглены и изогнуты по плоскости (ножницы Купера) и некоторые другие.

Купер пользовался большим авторитетом в Англии, был (с 1830 г.) вице-президентом Королевского общества (Академии наук).

В Германии, где, правда, развитие хирургии в первой половине XIX в. отставало от передовых стран Европы, популярной была деятельность Иоганна Диффенбаха и Бернарда Лангенбека.

Иоганн Диффенбах (1792-1847) первоначально посвятил себя изучению богословия, но не сдал кандидатского экзамена и был вынужден уйти в армию, в рядах которой участвовал в войне с наполеоновскими войсками. Только после этого, в возрасте 24 лет, он приступил к изучению медицины в Кенигсбергском университете и в 1820 г. получил, наконец, звание врача. В последующем Диффенбах некоторое время работал во Франции у Дюпюитрена и Ларрея, а затем в Берлине занимался частной практикой, проводил различные хирургические операции. В 1822 г. он защитил в Вюрцбурге докторскую диссертацию о пластической хирургии.

Только в 1829 г. Диффенбах стал ассистентом хирургической клиники Берлинского университета, находившейся в известной больнице Шарите: с 1830 г. он был заведующим хирургическим отделением, а с 1840 г. - главным хирургом этой больницы. В 1832 г., став профессором хирургии, Диффенбах начал заведовать кафедрой оперативной хирургии Берлинского университета, а в 1840 г. возглавил хирургическую клинику университета. Он умер в своей клинике, читая очередную лекцию по хирургии.

Главным в хирургической деятельности Диффенбаха была пластическая хирургия, которую он изучал и экспериментально, и клинически. Он разработал и успешно применял целый ряд аутопластических операций. Так, он предложил пластическую операцию восстановления нижней губы перемещением кожно-мышечных лоскутов, выкроенных на щеках (операция Диффенбаха); пластическую операцию восстановления носа, при которой с целью предупреждения рубцовой деформации раневую поверхность лоскута с внутренней стороны носа покрывали кожей (ринопластика Диффенбаха); способ блефаропластики, при котором пораженный участок века иссекали в виде равнобедренного треугольника, основание которого параллельно ресничному краю века, и на это место смещали кожу из прилежащих к ране участков, для чего делались два разреза (блефаропластика Диффенбаха), а также операции по поводу косоглазия и заячьей губы.

Диффенбах уделял внимание ортопедическим операциям. Он разработал несколько методов подкожной тенотомии, а для их осуществления изобрел специальный тенотом - скальпель для рассечения сухожилий, имевший узкое короткое изогнутое и заостренное лезвие (тенотом Диффенбаха). Известен его метод лечения слоновости, при котором вырезают длинные полосы пораженной кожи и подкожной жировой клетчатки, а края раны сшивают (способ Диффенбаха-Микулича).

В хирургии брюшной полости он предложил способ закрытия наружных кишечных свищей (способ Диффенбаха); операцию по поводу рака прямой кишки с разрезом от копчика до промежности и рассечением сфинктера и стенки кишки (операция Диффенбаха); операцию по поводу атрезии заднего прохода с продольным разрезом промежности, мобилизацией и низведением прямой кишки (операция Диффенбаха); метод закрытия двуствольного противоестественного заднего прохода, отличающийся предварительным постепенным раздавливанием перегородки между приводящим и отводящим участками кишки (операция Диффенбаха-Микулича). Правда, Пирогов вспоминал, что Диффенбах «просто игнорировал анатомию и подшучивал над положением разных артерий».

Когда в Европе в 30-х гг. XIX в. разразилась первая холерная эпидемия, Диффенбах принял участие (в 1832-1834 гг.) в изучении патофизиологических изменений у больных холерой, и тогда он был отмечен государственной премией Пруссии и наградой Института Франции.

Бернгард Лангенбек (1810-1887) в 1834 г. окончил медицинский факультет Геттингенского университета и продолжал работать в университете, а уже в 1835 г. защитил докторскую диссертацию об анатомии глаза. В 1836-1838 гг. он находился в зарубежной командировке - работал в лабораториях и клиниках Англии, Бельгии, Франции. Возвратившись в Германию, он в 1838-1841 гг. стал приват-доцентом, а потом профессором кафедры патологической анатомии и физиологии и одновременно ассистентом хирургической клиники Геттингенского университета. В 1841-1848 гг. Лангенбек был профессором хирургии в Киле, а в 1848-1882 гг. - руководителем хирургической клиники Берлинского университета.

Солидная теоретическая подготовка по физиологии и патологической анатомии способствовала успешной хирургической деятельности Лангенбека. Он определил ряд оперативных доступов - тре-

угольник на коже передней области бедра, в который проецируется тазобедренный сустав (треугольник Лангенбека), линию проекции подмышечной артерии на кожу подмышечной области (линия Лангенбека), разрез при лапаротомии, а также жировые скопления переднебоковой стенки живота, расположенные между листками поверхностной фасции (пластинка Вельпо-Лангенбека).

Лангенбек разработал операцию артротомии тазобедренного, лучезапястного и локтевого суставов (артротомия Лангенбека), в дальнейшем эта операция (на тазобедренном суставе) использовалась в несколько модифицированном виде (артротомия Лангенбека-Кёнига). Лангенбек предложил пластическую операцию восстановления носа путем пересадки со лба лоскута на ножке, содержащего кожу вместе с надкостницей (ринопластика по Лангенбеку) и пластическую операцию устранения расщелины нёба путем проведения боковых освобождающих разрезов, отслойки слизисто-надкостничных лоскутов и соединения краев расщелины швами (уранопластика по Лангенбеку). Позднее применялась усовершенствованная операция уранопластики (операция Лангенбека-Бильрота). Он разрабатывал и другие пластические операции на лице и в полости рта, а также оперативные вмешательства при осложненных переломах и приобретенных дефектах костей и суставов: подсчитано, что его имя носят около 20 операций.

В 1875 г. Лангенбек впервые в мире произвел успешную экстирпацию гортани с частью языка, глотки и пищевода. Ему принадлежит также оригинальный способ оперативного лечения геморроя, когда сконструированными им так называемыми листовыми щипцами (щипцы Лангенбека) последовательно захватывают и отжигают термокаутером геморроидальные узлы. Он разработал ряд других хирургических инструментов - иглодержатель со свинцовыми пластинками на рабочих губках (иглодержатель Лангенбека), разборный хирургический инструмент для захватывания и удерживания тканей (пинцет Лангенбека) и др.

Из исследований Лангенбека по патологической анатомии следует отметить описание им быстрорастущей опухоли, берущей начало из надкостницы основания крыловидного отростка и распространяющейся в глазницу, полость носа и околоносовые пазухи (зачелюстная опухоль Лангенбека). Из работ по физиологии известен принадлежащий ему метод измерения остроты слуха - шумовая аудиометрия, проводимая в условиях дозированного,

так называемого белого шума - широкополосного маскирующего шума (метод аудиометрии Лангенбека). Лангенбек был основателем общества немецких хирургов (1872).

Рождение обезболивания

В США известностью пользовался американский хирург Джон Коллинз Уоррен (1778-1856). Он родился в семье известного врача и исследователя Джона Уоррена (1753-1815), врачом был и его дядя Джозеф Уоррен (1741-1775), тоже известный врач и общественный деятель периода борьбы за независимость США. Медицинское образование Джон Уоррен получал сначала в Гарвардском, потом в Лондонском университетах, а затем совершенствовался в клиниках Эдинбурга и Парижа. Возвратившись в Бостон, Уоррен работал врачом и помогал своему отцу в проведении анатомических и хирургических исследований. В 1816 г. он стал одним из основателей Массачусетского генерального госпиталя, в котором многие годы был главным хирургом. Годом ранее, в 1815 г., Уоррен после смерти отца занял его место в университете Бостона - стал профессором и возглавил кафедру, на которой преподавал помимо хирургии еще акушерство и физиологию. Эту кафедру Уоррен занимал до своей отставки, последовавшей в 1837 г., но и после этого он продолжал заниматься хирургией и научными исследованиями.

Уоррен был первым, или во всяком случае одним из первых хирургов, кто начал применять обезболивание эфиром во время хирургических операций: в 1846 г. в Массачусетском генеральном госпитале в Бостоне, где работал и предложивший этот метод обезболивания Мортон, он произвел под эфирным наркозом достаточно сложное и тонкое хирургическое вмешательство - удалил опухоль верхней челюсти. В последующем он активно пропагандировал эфирный наркоз и выступал против использования для общего обезболивания хлороформа. Уоррен успешно делал такие сложные по тем временам операции, как резекции верхней и нижней челюсти, удаление опухолей, операции на костях конечностей (хотя он выступал против оперативного удаления костей), операции перевязки больших артерий и пр. Кроме того, Уоррен основал (1811) и был редактором первого американского хирургического журнала.

Важно подчеркнуть, что первая половина XIX в. знаменательна величайшим открытием, во многом изменившим характер хирургии: речь идет об обезболивании. Вероятно, правы те, кто считает, что именно с появлением обезболивания началась современная хирургия. Если это так, то у современной хирургии есть не только год или месяц, но и день рождения: 16 октября 1846 г. В этот день в главной больнице Массачусетса зубной врач Вильям Мортон с помощью серного эфира усыпил молодого человека, которому хирург Джон Уоррен провел потом операцию по поводу субмандибулярной сосудистой опухоли. В ходе операции больной был без сознания, не реагировал на боль, а после окончания вмешательства начал просыпаться. Тогда-то Уоррен и произнес свою знаменитую фразу: «Джентльмены, это не трюк!» C тех пор эту операционную называют «Ether Amphitheater» (амфитеатром эфира), этот день - «Ether Day» (днем эфира), а применение эфира - «The death of pain» (смертью боли).

Вслед за эфиром в хирургическую практику вошли хлороформ (Д. Симпсон, 1847) и закись азота (Х. Уэлс, 1848). Были также предложены различные способы введения в организм обезболивающих веществ, в том числе прямокишечный наркоз (Н.И. Пирогов, 1847). В операционных произошли важные изменения: вместо лихорадочной спешки хирурги стали оперировать в обстановке спокойствия и тишины, здесь начала воцаряться атмосфера вдумчивого поиска оптимальных оперативных приемов.

В общем, введение наркоза повлекло за собой грандиозные перемены в хирургии. Правда, эти перемены проявились в самом конце первой половины XIX в., а в полной мере - еще позднее, уже во второй половине XIX в. Ну а в первой половине XIX в. более существенным было становление и развитие в разных странах анатомического и анатомо-физиологического направления в хирургии.

Первая половина XIX в. стала временем интенсивного развития хирургии в ряде стран Европы, в том числе в России. Важно подчеркнуть, что отечественную хирургию того времени отличала тесная, постоянно укреплявшаяся связь с медицинской наукой, прежде всего с анатомией, которая почиталась основой хирургии. Многие российские хирурги (И.В. Буяльский, Н.И. Пирогов и др.) были в то же время превосходными анатомами.

Благодаря трудам видных российских хирургов в первой половине XIX в. отечественная хирургия вышла на передовые рубе-

жи в мировой медицине. Одной из важных причин этого явилось становление и развитие сначала анатомического, а затем строго научного анатомо-физиологического направления. Это передовое направление в отечественной хирургии развивалось более активно, чем в целом ряде европейских стран. Непреложный факт: уже в начале столетия российская хирургия одной из первых в Европе определила анатомо-физиологическое направление как ведущее в своем развитии. Важную роль в этом сыграли И.Ф. Буш, Е.О. Мухин, И.Е. Дядьковский, И.В. Буяльский, а наибольшее развитие это направление получило в трудах Н.И. Пирогова.

Труды всех этих русских хирургов и клиницистов, их научные взгляды были хорошо известны в Европе. Так, опубликованные в 1828 г. «Анатомико-хирургические таблицы» И.В. Буяльского были приобретены большинством университетов Европы, попали и в Северную Америку, а в Германии были переведены и изданы на немецком языке. Во всех странах Европы хорошо знали замечательные труды Н.И. Пирогова - «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций. Полный курс прикладной анатомии человеческого тела», «Анатомия описательно-физиологическая и хирургическая», другие его работы по новой, фактически основанной им науке - топографической анатомии и оперативной хирургии. Пирогов широко внедрил в хирургию и использовал для нужд клиники чрезвычайно редкие тогда экспериментальные исследования на животных. Такие эксперименты он проводил при изучении возможностей перевязки брюшной аорты, перерезки ахиллова сухожилия, костной пластики, различных видов обезболивания и т.д.

Н.И. Пирогов и его предшественники - И.В. Буяльский, И.Ф. Буш, Е.О. Мухин - были не просто виртуозными специалистами и имевшими солидную общемедицинскую подготовку видными учеными, они были широко мыслящими людьми, опиравшимися на достижения биологии и медицины, их теоретические обобщения и практические действия простирались до подлинных научных высот. То же самое можно сказать о лидерах французской хирургии первой половины XIX в. - Гийоме Дюпюитрене, Доминике Ларрее, Жаке Лисфранке и об англичанине Эстли Купере, немце Иоганне Диффенбахе.

Преобладавшее в клинической медицине и хирургии России анатомо-физиологическое направление во многом опиралось на

прогрессировавшее развитие патологии. Например, И.В. Буяльский, предвосхищая последующее развитие этой науки, обращал особое внимание на «изменчивость человеческого тела» или, говоря современным языком, на проблему регенерации: «Все части тела нашего, как жидкие, так и плотные и твердые, начиная с минуты рождения, или, лучше сказать, с минуты зачатия и до самой смерти, беспрестанно изменяются в объятности, форме, строении и др., - писал он в своем учебнике «Краткая общая анатомия». - В нас происходит внутреннее и беспрестанное движение, посредством которого наши органы, по-видимому, с одной стороны, тратятся и разрушаются, а с другой, вознаграждаются и приобретают новую силу. Это возобновление наших составных начал составляет одно из главных действий жизни или даже, можно выразить, составляет самую жизнь».

Очень много занимался проблемами общей патологии Н.И. Пирогов. Ему, в частности, принадлежит истолкование воспаления как реакции организма в целом. Он исследовал закономерности течения раневого процесса, и многочисленные патологоанатомические исследования и клинические наблюдения легли в основу его классического труда «Патологическая анатомия азиатской холеры». Общепатологические представления Пирогова, его взгляды на развитие патологического процесса, взаимозависимость организма и внешней среды долгое время сохраняли свое значение.

Анатомо-физиологическое направление, отличавшее отечественную хирургию, во многом определило ее последующие достижения, ее роль в мировой медицине. Это направление упрочилось и развивалось благодаря первой русской хирургической школе, которую возглавил замечательный ученый-хирург И.Ф. Буш.

Иван Буш и первая научная школа российских хирургов

В наше время научную школу определяют как научный коллектив (во главе с руководителем - автором определенной программы исследования), для которого одинаково актуальны научные задачи и подготовка оригинальных исследователей и характерен определенный стиль работы. Это современное (хотя и не бесспорное) определение во многом подходит для характеристики возникшей еще в самом начале XIX столетия первой русской научной хирур-

гической школы, основоположником которой был выдающийся хирург Иван Федорович Буш (1771-1843).

Сын отставного солдата, медицине он учился в Кронштадтской госпитальной школе и Калинкинском медико-хирургическом институте, был военно-морским врачом, прозектором и оператором Кронштадтского адмиралтейского госпиталя, руководителем кафедры анатомии, физиологии и хирургии Кронштадтского медикохирургического училища, а затем - руководителем кафедры хирургии Петербургской медико-хирургической академии. Здесь он проработал 33 года и вырос в крупного ученого-хирурга.

Став руководителем кафедры хирургии, И.Ф. Буш начал читать лекции не на латыни, а на русском языке, и сразу же обнаружил стремление поставить преподавание хирургии на практическую, клиническую основу. В 1806 г. он основал первую в России хирургическую клинику, по сути дела, палату в госпитале на 13 кроватей, через год в ней было уже 30 кроватей. Это позволило Бушу проводить клиническую подготовку студентов по хирургии.

В преподавании хирургии Бушу помогали адъюнкты (преподаватели) кафедры, которых он сам подбирал из числа наиболее способных выпускников академии. Вначале это были С.Ф. Гаевский, потом М.А. Митрофанов, затем К. Гассинг, С. Калибе, В.П. Малахов, Я.Н. Маслович, И.П. Михайловский, Г.Я. Высотский, Л. Никулин, В.В. Пеликан, Х.Х. Саломон, И.В. Буяльский, П.Н. Савенко. П. Покровский и др. Преподавателями были его ученики, ставшие питомцами его научной хирургической школы. Кроме вышеназванных своим учителем считали Буша также видные московские хирурги А.И. Поль и А.А. Рихтер, харьковский профессор хирургии Н.И. Еллинский, казанский профессор А.И. Арнгольд и др. За время работы И.Ф. Буша в медикохирургической академии у него обучались хирургии свыше 2000 врачей.

Буш был крупнейшим ученым-хирургом своего времени, современники заслуженно называли его европейской знаменитостью. Его главный труд («Руководство к преподаванию хирургии») впервые был издан в 1807 г. Три тома этого «Руководства» были посвящены соответственно общей, частной и оперативной хирургии. В течение трети века «Руководство» Буша являлось основной книгой, по которой обучались хирургии русские студенты и врачи. Это был капитальный научный труд, в котором обобщались но-

вейшие достижения хирургии, в том числе достижения и научноклинический опыт самого И.Ф. Буша.

В первой части «Руководства», посвященной общей хирургии, Буш анализировал важнейший патологический процесс - воспаление, подробно описал симптоматику воспалительных заболеваний и наиболее рациональные способы лечения. Была детально описана клиническая симптоматика разнообразных опухолей. Рекомендовались как консервативные, так и особенно оперативные, но щадящие методы лечения. Много места отводилось ранам.

И.Ф. Буш внес важный вклад в развитие травматологии: ему, в частности, принадлежат ценные рекомендации начинать движения в суставах через две недели после повреждения, т.е. проводить раннее функциональное лечение. Всесторонне разобрал Буш вопросы лечения переломов и вывихов костей, в том числе огнестрельных переломов. Много внимания он уделил кожным, отоларингологическим, глазным, стоматологическим, гинекологическим и урологическим заболеваниям - все они входили тогда в хирургию. Впрочем, были у Буша и наивные, и просто неразумные, но выдержанные в духе того времени советы, например «пораженных молнией... зарывать в свежую землю, оставляя рот и нос открытыми».

В своих научных трудах Буш опирался не только на свой опыт и опыт своих учеников, но и на результаты, достигнутые мировой наукой. Он знал иностранные языки и был отлично осведомлен обо всем, что происходило в хирургии Западной Европы. В его клинике применяли ряд новых тогда хирургических инструментов, в том числе бужи, дилятаторы уретры, литотомы. Он одобрительно отозвался об эластических катетерах и начал применять их первым среди русских хирургов.

Характерно, что именно И.Ф. Буш и руководимое им врачебное общество поддержали первые в России переливания крови, которые произвел петербургский городской акушер, доктор медицины А.М. Вольф. В то же время нельзя не сказать, что Буш не сумел (или не захотел) оценить замечательное предложение российского врача К.И. Гибенталя, первым в Европе применившим гипс при переломах костей. Впрочем, этот из ряда вон выходящий случай был, конечно же, не характерен для Буша, который всегда стремился поддерживать все новое в хирургии и клинической медицине.

Буш был отличным хирургом-оператором. В своей клинике он производил такие сложные по тем временам операции, как ам-

путации бедра и голени, трепанации черепа, грыжесечения и др. Знающий и образованный врач, И.Ф. Буш решительно порицал разделение медицины и хирургии, еще сохранявшееся в то время кое-где в Европе.

Деятельность основоположника первой русской хирургической школы И.Ф. Буша имела огромное значение в истории отечественной медицины. Главное состоит в том, что Буш, его ученики и созданная им школа заложили и развили те научные традиции, без которых нельзя объяснить последующий стремительный взлет хирургии в России, связанный с именем великого Пирогова. Блестящие труды Пирогова были во многом обусловлены предшествующей историей русской хирургии, в которой И.Ф. Буш и основанная им школа занимали самое видное место.

Ефрем Мухин - хирург, клиницист, физиолог

В развитие отечественной хирургии большой вклад внес Ефрем Осипович Мухин (1776-1850). Правда, его деятельность, развернувшаяся главным образом в начале XIX в., не ограничивается рамками одной только хирургии, он был высокообразованным врачом, творчески владевшим всеми достижениями медицины.

Закончив медико-хирургическое училище, став подлекарем, а затем и лекарем, Ефрем Мухин был назначен прозектором, а затем оператором крупного Елисаветградского госпиталя. Стремясь повысить свои знания в области медицины, лекарь Мухин в 1795 г. вновь на целый год становится студентом Московского университета. Лекарю-студенту предоставили возможность подготовить и прочитать две пробные лекции, которые подтвердили зрелость молодого Мухина. В конце 1795 г. он становится адъюнктпрофессором патологии и терапии (и прозектором) Московского медико-хирургического училища.

В 1800 г. он написал диссертацию «De kentrologia» («О кентрологии») и после публичной защиты был утвержден в ученой степени доктора медицины и хирургии. Диссертация заинтересовала и зарубежных ученых: в 1804 г. труд Мухина был напечатан на латинском языке в Геттингене (под названием «De stimulis, corpus humanum vivum afficientibus» - «О стимулах, действующих на живое человеческое тело»), сам он был избран членом Геттингенского и корреспондентом Парижского научных медицинских обществ.

После защиты диссертации доктор медицины и хирургии Е.О. Мухин стал в качестве профессора читать курс патологии и терапии в Московской медико-хирургической академии и одновременно - курс первых начал врачебной науки в Московской славяно-греко-латинской (духовной) академии. В 1809-1816 гг. он был профессором кафедры анатомии и физиологии Московской медико-хирургической академии, а в 1813-1835 гг. - профессором кафедры анатомии, физиологии, судебной медицины и медицинской полиции Московского университета.

Занимаясь преподаванием анатомии, что входило в обязанности профессора, Мухин написал ряд учебных руководств - учебник «Связесловие и мышцесловие» (1812), «Курс анатомии» (1813-1815). В этих и других своих трудах он подчеркивал важность анатомии и «своеручного упражнения над трупами» для занятий медициной и хирургией.

Мухин зарекомендовал себя ревнителем анатомического направления в хирургии. Об этом свидетельствует и наиболее значимый его труд - «Первые начала костоправной науки» (1806), явившийся первым отечественным руководством в той важной части хирургии, которая стала впоследствии отдельной специальностью - травматологией и ортопедией. В предисловии Мухин писал, что анатомия «руководствует к познанию костоправной науки». В соответствии с этим большую часть труда (первая книга) составляла анатомия костно-мышечной системы. Мухин делил ее на три части: «костесловие» (osteologia), детальное описание строения костной системы, включая сосуды и «чувственныя жилы»; «связесловие» (syndesmologia), где речь шла о сухожильных связках и хрящах; «мышцесловие» (myologia), посвященное мышцам.

Науке о вывихах и переломах была посвящена вторая книга, состоящая их двух частей: она представляла наибольший интерес для хирургов, занимавшихся лечением повреждений костей (Мухин по старинке называл их костоправами). Говоря о вывихах, Мухин перечислял их признаки, общие и особенные, а затем переходил к лечению, которое совершается «вправлением (repositio) выпадшей кости в ее натуральное сочленение; удержанием (retentio) ее в первобытном состоянии; уменьшением и истреблением припадков вывиха; укреплением ослабевшего сочленения (roboratione)». При описании каждой отдельной формы вывиха или перелома Мухин приводил симптоматику, прогноз и рекомендуемое лечение, и

основой рекомендаций являлся его собственный опыт. Собственная практика подсказывала Мухину и образ действий при наиболее частых вывихах, при сочетании вывиха с переломом, при других переломах.

Говоря о переломах, Мухин пунктуально перечислил все виды этих повреждений, предрасполагающие причины и признаки, а также приводил прогноз - время излечения. Для врачевания переломов требовалось произвести: 1) вправление; 2) удержание поправленной кости; 3) сростение; 4) уменьшение и истребление существующих «припадков» перелома и предварение последующих. Каждый из этих этапов лечения был охарактеризован кратко, но весьма содержательно. Например, писал Мухин, вправление кости совершается: 1) осторожным и приличным растяжением изломанного члена; 2) или противорастяжением; 3) сложением отломков, несовершенно отделенных, если они не в надлежащем месте, и приведением их в натуральный вид кости. Что касается удержания, то оно достигалось перевязками, мешками с песком, кроватками, жолобами, лубками, березовою корой, так называемой английской кожей, толстой бумагой и особенными машинами. Важное значение Мухин придавал покою больного и переломленной кости и «приличному» положению ее на твердой постели. В случае перелома бедра Мухин, ссылаясь на собственный опыт, советовал использовать изобретенную им и многократно использованную «песчаную постель»: она состояла «из двух боковых и одного подкладного песчаного мешка и поперечных тесемок».

Научный труд Мухина «Первые начала костоправной науки» стал самым первым отечественным руководством по травматологии и ортопедии, выделившейся впоследствии из хирургии. Наряду с трудами Я.В. Виллие (1806) и И.Ф. Буша (1807) труд Мухина стал основой обучения и повышения квалификации российских хирургов первых десятилетий XIX в.

Много внимания Мухин уделял практической врачебной работе. В апреле 1802 г. он поступил во вновь открытую Голицынскую больницу «с титулом первенствующего доктора», т.е. стал главным врачом этой больницы. В Голицынской больнице проходила основная чрезвычайно обширная хирургическая деятельность Мухина. Одно лишь перечисление операций, которые производил Мухин, свидетельствует о том, что главный врач Голицынской больницы был опытным хирургом, владея едва ли не всеми применявшимися

тогда оперативными приемами и успешно их практикуя. Среди операций были и довольно сложные. Так, «просверлен череп головной на шве затылочной кости с височною. Сделана операция зоба, удушавшаго больного, занимавшаго передния и боковыя части шеи. Вырезана мешечная опухоль двум на щеке, третьему на боку груди, четвертому на плече, раком зараженном, весом в 6 фунтов; пятому на лядвее, в 6 фунтов с четвертью. Вынут верхний конец до половины раненной кости (os humeri) из сочленения, на место которой новая выросла. Отняты ножные пальцы, антоновым огнем пораженныя и костоедою 15-ти человекам».

О хирургическом мастерстве Мухина свидетельствовали и такие вмешательства, на которые решались тогда не всякие хирурги. Например, было «прободено брюхо через пуп пяти человекам из коих двум и повторение сделано было... Вынуто 16 отломков темянных костей верхушки, вдавленных в мозг. Соединен поперечный разрез дыхательнаго горла двум человекам... Сняты бельма с глаз через разрез роговой плевы четырем человекам, а пятому разрезаны углы обоих век. Отнят сальник, вышедший чрез разрез из брюха, и сделано соединение брюха. Отняты ноги - одному ниже колена, а двум выше колена... Соединен череп головной, разломленный от лобной кости до половины затылочной, соединенной с сквозною раною».

За первые четыре с половиной года существования Голицынской больницы (1802-1807) здесь было сделано 688 операций - хирургических, акушерско-гинекологических, глазных, ушных, причем 404 операции сделал сам Мухин. Ряд операций Мухин проводил в присутствии своих коллег - профессоров и врачей, которые проявляли большой интерес к его хирургической практике. «Благомыслящие и сострадательные врачи, приглашены будучи мною к лучшему совершению неудоборешимых операций, - писал Мухин в своей книге «Описания хирургических операций», - всегда охотно не только давали свои полезные советы при производстве оных, но и присутствовали». Конечно, на эти публичные операции коллеги Мухина приезжали не для «полезных советов», а чтобы учиться у него.

При лечении хирургических заболеваний Мухин нередко применял собственные методы. Так, при ампутации конечности он предпочитал лоскутный метод (methodus panniculata), при котором удобно было перевязывать кровоточившие сосуды. Он охотно использовал для прикладывания на раны лед, называя его «север-

ным московским средством». Его метод лечения послеоперационных ран заключался в «прикладывании ко всей окружности раны смольнаго пластыря, ежедневное почти обмовение раны до чиста холодноватою водою, присыпание оной тертою канифолью, и по учинении приличной перевязки безпрерывное лежание куска снегу или льду над раною, прикладывание на края раны холстинных тесемок, намазанных белильной мазью, а иногда употребление средств, истребляющих наростающее лишнее (luxuriens) тело». Внутрь больному назначался «успокаивающий порошок, составленный из двух гран соннаго соку (opium) и ползолотника селитры». Практика подтверждала действенность применявшихся Мухиным методов.

В начале 20-х гг. Мухин, сосредоточившись на деятельности профессора Московского университета, отошел от практической хирургии. Хотя у Мухина училось немало хирургов, рано прервавшаяся, к сожалению, хирургическая деятельность не позволила ему, подобно И.Ф. Бушу, создать свою школу. И все-таки то, что Е.О. Мухин был одним из самых выдающихся российских хирургов первых десятилетий XIX в., не подлежит сомнению.

Яков Виллие: родился в Шотландии, прославился в России

Контакты и дружеские связи медиков России и Великобритании, зародившиеся еще в XVI в., продолжали плодотворно развиваться и в последующем. Своеобразным символом этих связей в конце XVIII - начале XIX вв. стала жизнь и деятельность Якова Виллие; в России он был известен как Яков Васильевич Виллие (1768-1854). Он родился в Шотландии в семье бедных крестьян, изучал медицину в Эдинбурге и кроме этого посещал университет в Абердине. Еще в бытность студентом он обнаружил особую склонность к хирургии и брал частные уроки у профессоров Эдинбургского университета - анатома Файфа и хирурга Росселя. В 1790 г. он получил университетский диплом, стал врачом и по приглашению русского правительства в числе других иностранных врачей приехал в Россию. Здесь он в Медицинской коллегии сдал специальный экзамен, установленный для иностранных врачей, и был назначен старшим врачом Елецкого пехотного полка, а затем стал штаб-лекарем, вышел в отставку и в течение нескольких лет

был домашним врачом крупного вельможи, не прекращая, однако, занятий хирургией.

Хирургическое мастерство Виллие обратило на себя внимание - он стал придворным оператором (1798) и лейб-хирургом (1799). В это же время он трудился в Петербургском генеральном сухопутном госпитале, бывал там почти ежедневно, оперировал, в течение года преподавал хирургию молодым врачам. В 1800 г. Медицинская коллегия признала его доктором медицины и хирургии «за искусство и знание во врачебной науке и оказание в пользовании больным отличных успехов». Ранее, в 1794 г., он получил степень доктора медицины Абердинского университета, по-видимому, заочно, что тогда было возможно.

В 1803 г. Виллие возвращается на военно-медицинскую службу. В 1806 г. его назначили главным военно-медицинским инспектором русской армии. В этой должности Виллие оставался почти 50 лет и многое сделал для совершенствования военной медицины, особенно в годы наполеоновских войн и Отечественной войны 1812 г.

Став главным военно-медицинским инспектором и находясь в действующей армии, Виллие участвовал более чем в 50 сражениях. В действующей армии он не только руководил деятельностью медицинской службы, но много и успешно оперировал как врачхирург. Правда, во время одной из операций пострадал он сам: в 1805 г., оперируя раненого с гангреной, Виллие уколол указательный палец левой руки и в результате наступившего гнойного заражения палец пришлось удалить.

Современник писал о Виллие, что он «делал хирургические операции на самом поле битвы под выстрелами неприятельскими». Так было в годы наполеоновских войн в Европе, во время битв Отечественной войны 1812 г. и русско-турецких сражений 1828 г. Например, во время русско-турецкой войны он производил на поле боя сложные хирургические операции, такие как экзартикуляция плечевой кости и перевязка лучевой артерии - последнюю он сделал ночью на перевязочном пункте при свете сальных огарков.

Виллие внес большой вклад в развитие высшего медицинского образования в России. С 1808 по 1838 г., в течение 30 лет, он был президентом Петербургской медико-хирургической академии и во многом способствовал превращению ее в один из центров русской медицинской науки. И все-таки самое большое внимание Виллие уделял военно-полевой хирургии. Это по его инициативе

«для поощрения хирургических занятий» в число ученых медицинских степеней была включена степень медико-хирурга. Этой степени присвоены были права и преимущества докторского звания, она давалась Петербургской медико-хирургической академией по представлении удовлетворительного описания не менее трех произведенных с успехом важных хирургических операций. На казенном инструментальном заводе при непосредственном участии Виллие было изготовлено много новых хирургических инструментов, которые вошли в специально сформированные наборы.

Хотя научное творчество Виллие было весьма разнообразным, все-таки наиболее важными были его труд по хирургии и практика врача-хирурга. Главным научным трудом Я.В. Виллие было «Краткое наставление о важнейших хирургических операциях» (1806). Эта небольшая, но весьма емкая и содержательная книга пользовалась большой популярностью у врачей - военных и гражданских. Труд Виллие был прямо адресован военным врачам, и потому главное внимание в нем уделялось операциям, связанным с оказанием помощи раненым.

При лечении ран Виллие советовал поступать следующим образом: «1. Производи скальпелем расширение отверстий раны при входе и выходе. 2. Буде нужно, производи противоотверстия, иногда длинные и глубокие, соразмерно величине члена, глубине, суживанию раны и отстоянию одного отверстия от другого». Создание «противоотверстий» было сравнительно новым, но довольно эффективным оперативным приемом, который следовало применять «для споспешествования выхождению или извлечению из ран инородных тел и отломков костей, для удобнейшего перевязывания артерий, для укрощения сильного воспаления, для ускорения нагноения и для способствования выхождению гноя и отделению помертвелых частей». Подобная тактика хирурга при лечении огнестрельных ран была довольно действенной и сохраняла свое значение в доантисептическую эру в течение многих лет.

Виллие обращал внимание и на осложнения огнестрельных ран. Так, «если рана наконец затвердеет и образует многие свищи», то следовало провести «через канал заволоку». Существенным было его замечание, что для расширения ран вместо инструмента использовать «буде можно, палец, который всех проводников вернее и безопаснее». В то же время проникающие ранения грудной и брюшной полостей «не должно никогда ни зондом испытывать,

ни расширять», если только не будет обнаружено «присутствия там излитой и осевшейся крови или другой жидкости, либо и воздуха». Виллие был сторонником радикальных методов лечения огнестрельных ран, об этом свидетельствовал, например, его совет удалять инородные тела, которые «крепко сидят в самой кости», для чего «делать в кости просверливание, где возможно и безопасно».

При лечении ран Виллие рекомендовал производить «сошвение» (зашивание), обращал внимание на необходимость предупреждения возможных осложнений. Так, касаясь прогноза ран, он особо предупреждал об опасности ранений головы, грудной клетки и брюшной полости. Говорилось и о «воспалении, коего последствием бывает антонов огонь» - подлинный бич доантисептической хирургии.

Свидетельством активной хирургической тактики Виллие при лечении ран было описание им операции просверливания (трепанации) черепа, а также операции на крупных кровеносных сосудах (перевязки), которые только входили тогда в широкую хирургическую практику. Операцию на артериях Виллие советовал производить как на самом поврежденном месте, так и выше аневризмы, на здоровой части. Описав достаточно сложную технику операции, опираясь на знание сосудистых коллатералей и их значения в кровоснабжении, Виллие занял активную хирургическую позицию в вопросе об операциях на сосудах, что сыграло положительную роль в распространении этих вмешательств в русской хирургии.

В «Кратком наставлении» Виллие описал 33 различных операции. Здесь были глазные операции (по поводу бельма, слезного свища и т.д.), вмешательства в области рта и носоглотки (по поводу заячьей губы, а также трепанация сосцевидного отростка, прободение барабанной перепонки, трахеотомия и т.д.), операции брюшной полости (парацентез), мочеполовой системы (литотомия, катетеризация мочевого пузыря и т.д.). Среди них были и часто встречавшиеся операции, и довольно редкие в то время, например грыжесечение.

Адресуя свой труд практическим врачам и рекомендуя им апробированные, проверенные наукой, практикой и собственным опытом способы операций, Виллие, однако, отнюдь не стремился сделать свое «Наставление» каноническим и тем более запретить применять другие оперативные методы и приемы. Наоборот, он подчеркивал, что врач «не должен оставлять без внимания и других, по-

видимому, маловажных образов производства, и намерений других славных операторов, ибо оные без сомнения откроют дорогу, как ему поступать в разных и неожиданных случаях, которые всякого малознающего хирурга могут привести в замешательство». Эти слова характеризуют Виллие как врача-гуманиста, сторонника научного прогресса в хирургии. Книга Виллие была адресована не только военным, но и гражданским хирургам: об этом свидетельствовали разделы, посвященные таким операциям, как «вырезывание женской груди», «кесарское сечение» и даже «пособие при трудных родах».

К «Наставлению» Виллие приложил список хирургических инструментов, входивших в различные военно-медицинские наборы («ящики»). Так, в батальонном наборе было 9 инструментов, в полковом - 24, а в корпусном - 106. Это говорит о том, что в распоряжении русских военных врачей начала XIX в. были практически все использовавшиеся тогда хирургические инструменты, что позволяло производить широкий круг оперативных вмешательств.

«Наставление» Виллие было фактически первым, хотя и чрезвычайно кратким и несистематичным руководством к изучению хирургии, оперативной хирургии в особенности. Оно было выпущено карманным форматом и вручалось как премия лучшим выпускникам Петербургской медико-хирургической академии. Вслед за руководством Виллие появились труды других отечественных хирургов, в том числе «Первые начала костоправной науки» Е.О. Мухина (1806) и капитальное «Руководство к преподаванию хирургии» И.Ф. Буша (1807). Эти первые обобщающие труды сыграли важную роль в последующем развитии российской хирургии.

Я.В. Виллие - не только видный организатор военной медицины, но и выдающийся российский хирург, врач, ученый. В Петербурге, у клиник медико-хирургической академии, ему еще в XIX в. был поставлен памятник (он стоит там и поныне).

Хирурги Гильтебрандты - отец и сын

Имя видного отечественного хирурга Ф.А. Гильтебрандта оказалось незаслуженно забытым. Между тем в начале XIX столетия он пользовался огромной популярностью в Москве.

Федор Андреевич (Юстус Фридрих Якоб) Гильтебрандт (1773- 1845) родился в Германии, но в 16-летнем возрасте приехал в Россию и медицине обучался в Московском медико-хирургическом

училище. Одновременно он, как и другие студенты-медики, работал в Московском генеральном госпитале. По окончании училища Гильтебрандт стал военным врачом, а затем адъюнктом кафедры анатомии и физиологии в Московской медико-хирургической академии, которая была создана на базе медико-хирургического училища. В 1801 г., выдержав экзамен и защитив диссертацию «Draco cephali monographia», посвященную тяжелым головным болям, он становится доктором медицины и хирургии, а затем, помимо анатомии и физиологии, начинает преподавать науку о переломах и вывихах в существовавшей тогда при Московском генеральном госпитале костоправной школе.

Успешные занятия практической хирургией, преподавательская и научная деятельность способствовали тому, что Ф.А. Гильтебрандт приобрел широкую известность как ученый-хирург. В 1804 г. он стал экстраординарным, а в 1808 г. - ординарным профессором хирургии Московского университета: в этой должности он проработал до 1830 г. Одновременно с 1808 по 1839 г. он был профессором хирургии в клинике наружных болезней Московской медико-хирургической академии, а с 1807 по 1844 г. - консультантом Мариинской больницы для бедных.

Во время Отечественной войны 1812 г. Гильтебрандт активно участвовал в лечении раненых: он приобрел большой опыт в лечении ран и стал признанным специалистом по военной хирургии. В своих научных трудах Ф.А. Гильтебрандт показал себя хирургом и клиницистом, разделявшим материалистические представления, опиравшимся на данные опытной науки. Он много внимания уделял глазным заболеваниям (офтальмология была тогда одним из разделов хирургии), успешно применял новые по тем временам методы оперативного лечения болезней глаз, например катаракты. В клинике университета и в Мариинской больнице Гильтебрандт устроил специальные палаты для пациентов с заболеваниями глаз, где применял научно обоснованные методы лечения.

Ф.А. Гильтебрандт выступал за неразрывное единство медицины и хирургии. Хирургия, подчеркивал он, является составной частью медицины, именно поэтому хирург, как и каждый врач, должен быть прежде всего клиницистом. Гильтебрандт призывал к индивидуальному лечению, советовал «соображать лечение с местом, временем года, возрастом больного, его привычками, образом жизни».

В Московском генеральном госпитале, в клиниках Московского университета и медико-хирургической академии, в Мариинской больнице для бедных Гильтебрандт развернул активную хирургическую деятельность. Так, он произвел более 3000 одних только операций вырезывания камня мочевого пузыря, причем подавляющее число их окончилось успешно. Успешно производил он и другие, сложные по тем временам операции, такие как ампутация конечности, операция зоба, удаление груди. Послеоперационное лечение состояло преимущественно в назначении правильного содержания и диеты. Весьма редко прибегал он в этих случаях к лекарствам и после литотомий почти никогда не производил извлечений крови.

Гильтебрандт не уставал подчеркивать необходимость подготовки широко образованных хирургов. В 1804 г. он первым начал преподавать в Московском университете самостоятельный курс хирургии (до того изучение этой науки было объединено с изучением анатомии), причем впервые в университете преподавал в хирургической клинике, что называется, у постели больных. После пожара Москвы во время Отечественной войны 1812 г. именно Гильтебрандт выступил с предложением вновь создать в университете хирургический, а также клинический и повивальный институты.

Профессор Гильтебрандт стремился, чтобы студенты-медики освоили как можно больше практических навыков. Написанный на латинском языке учебник Ф.А. Гильтебрандта «Institutiones Chirurgiae» («Руководство хирургии», 1819) отличала содержательность и глубина изложения материала: в 59 главах этого учебника была изложена (на уровне, соответствовавшем медицинской науке того времени) хирургическая патология - воспаление, нагноение, гангрены, раны, грыжи, опухоли и т.д. Много внимания было уделено описанию операций, причем довольно сложных. Так, Гильтебрандт детально описывал операции заячьей губы, ларинготомию и трахеотомию, сечение пищевода, желудка, кишечника, почек, прокол грудной клетки и живота - через пупок, ниже пупка, через рукав (влагалище), различные виды камнесечения (в том числе высокое, боковое, через прямую кишку). Были здесь и трепанации костей, ампутации, вычленения, ряд глазных и зубных операций. Описание операций дает основание считать, что Гильтебрандт владел искусством их проведения, применял их в своей практике.

Учебник Гильтебрандта в течение ряда лет применялся при изучении хирургии студентами-медиками. Через 10 лет по поручению конференции Московской медико-хирургической академии Гильтебрандт переработал и дополнил это руководство: в 1829 г. оно было издано во второй раз и вновь широко использовалось, и было признано классическим. Ф.А. Гильтебрандт слыл человеком независимым, не привыкшим угождать сильным мира сего. В то же время как врач он был доступен каждому, и ежедневно его приемная была наполнена людьми преимущественно бедного класса, которым он помогал своими советами.

В 1804 г. вместе с другими профессорами Гильтебрандт основал в Москве Физико-медицинское общество, а впоследствии был избран его почетным членом. Кроме того, он был почетным членом Московского общества испытателей природы, Геттингенского и Туринского университетов.

Дело, которому посвятил свою жизнь Ф.А. Гильтебрандт, продолжил его сын - хирург Иван Федорович Гильтебрандт (1806- 1859). Окончив Московский университет, он в 1829 г. защитил диссертацию о гидроцеле и стал доктором медицины. Решив идти по стопам отца и посвятить себя хирургии, он начал работать адъюнктом хирургической клиники Московского отделения медикохирургической академии, где прошел хорошую школу научной и практической деятельности. По предложению профессора Московского университета Ф.И. Иноземцева он стал работать в его клинике: здесь он преподавал оперативную хирургию и хирургическую анатомию. Позднее здесь же он преподавал клиническую хирургию. Одновременно с 1838 г., став профессором Московской медикохирургической академии, он преподавал хирургию и в этом высшем учебном заведении. В 1846 г. И.Ф. Гильтебрандт оставил преподавательскую деятельность и занялся сугубо практической работой, став помощником главного доктора Московского военного госпиталя.

И в Московском университете, и в медико-хирургической академии И.Ф. Гильтебрандт показал себя отличным педагогом. Он был разносторонне образованным хирургом и владел широким диапазоном применявшихся тогда оперативных вмешательств. В то же время он стремился использовать в своей практике новые, только появившиеся методы. Так, он был в числе тех первых русских хирургов, которые начали применять различные методы обезболивания. Например, в Московском военном госпитале он

с успехом произвел ряд операций (ампутация голени и др.) под хлороформным и эфирным наркозом.

Много внимания уделял И.Ф. Гильтебрандт офтальмологии - лечил различные заболевания глаз, оперировал, преподавал курс глазных заболеваний студентам в Московском университете и медико-хирургической академии. Гильтебрандт перевел на русский язык книгу немецкого хирурга И.Х. Юнкена «Руководство к исследованию болезней глаза».

И.Ф. Гильтебрандт известен и собственными научными исследованиями. Его главный научный труд - монография «О распознавании и лечении аневризм и об операции перевязывания артерий» (1842) - был основан на солидном опыте автора. Гильтебрандт дал тщательное топографо-анатомическое описание различных аневризм и большинства крупных артерий, доступных хирургическому вмешательству (перевязке), причем следовал классической книге Н.И. Пирогова «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций», что обеспечило строго научный, анатомо-хирургический подход к операции перевязки артерий. Он отрицательно отнесся к существовавшим тогда методам лечения аневризм путем давления (прижатия) на опухоль или артерию. В противовес этому он отстаивал перевязывание артерий - самое простое, скорое и верное средство для излечения аневризм. В книге излагались показания к этой операции, причем подчеркивалось важное положение - «почти всегда должно предпринимать операцию как можно скорее». Подобный подход был гораздо прогрессивней применявшейся многими хирургами выжидательной тактики.

И.Ф. Гильтебрандт детально излагал методы перевязывания аневризматических артерий: между аневризмой и сердцем; между аневризмой и периферической частью артерий; выше и ниже аневризматической опухоли с последующим вскрытием ее. Лучшим он считал первый метод английского хирурга Хантера (Гунтера). Напомнив о важности сохранения коллатералей (как он писал, «боковых ветвей»), он считал все же более важным перевязать артерию в совершенно здоровом месте, дальше от аневризматической опухоли. Наоборот, при ранах артерий лигатуру следовало накладывать ближе к аневризматической опухоли. Наконец, он советовал обращать внимание на положение перевязываемого ствола и на окружающие его части и обнажать артерию там, где она лежит ближе к поверхности тела и где в сферу операции входят ме-

нее важные органы и ткани. Совет применять как правило метод Хантера (Гунтера) и все другие рекомендации Гильтебрандта были чрезвычайно рациональными. Это подтверждала практика русских и зарубежных хирургов.

Продуманными были и его рекомендации о выборе инструментов («снарядов») для операции, кстати, в их числе он называл инструменты, предложенные русскими хирургами - иглы Арендта и Буяльского, инструмент Буяльского для стягивания концов лигатуры и др. Целесообразными были его предложения о пяти помощниках хирурга, и главный из них - о положении больного на операционном столе, о расположении оператора и т.д. Сама операция, подчеркивал И.Ф. Гильтебрандт, состоит из четырех главных элементов - обнажения артерии, отделения ее от окружающих ее частей, подведения и завязывания лигатуры, соединения и перевязки раны. Обращалось внимание и на послеоперационное лечение.

Достоинством труда Гильтебрандта было детальное исследование методов перевязывания крупных артерий - с указанием хирургов, осуществивших подобные операции. Так, в числе производивших перевязку безымянной артерии он называл известных русских хирургов Н.Ф. Арендта и И.В. Буяльского, подчеркивая, что Буяльский применил при этом свой оригинальный метод. В числе хирургов, проводивших перевязку общей сонной артерии, он называл Н.Ф. Арендта (1823), В.В. Пеликана, А.И. Поля (1842), Н.И. Пирогова. Перевязку подключичной артерии производили Н.Ф. Арендт (несколько раз), А.И. Овер (несколько раз), А.А. Гибс, В.В. Пеликан (несколько раз), И.В. Буяльский; общей подвздошной артерии - Х.Х. Саломон (1837).

Перевязка наружной подвздошной артерии в России была произведена (данные 1842 г.) 14 раз. В Петербурге ее делали Н.Ф. Арендт, Х.Х. Саломон, И.В. Буяльский; в Москве - А.И. Поль, П.Н. Кильдюшевский, ординатор Московского военного госпиталя адъюнкт И.С. Быстров; в Вильно - В.В. Пеликан; в Дерпте - Н.И. Пирогов; в Вольмаре - П.Н. Вальтер. Из этих операций 11 были успешными. Кстати, мировая статистика подобных операций, по Гильтебрандту, к тому моменту была такова: всего сделано 76 операций, из них 56 успешных. Все это говорило о высоком уровне хирургии сосудов в России в середине XIX в. Российские хирурги Гильтебрандты - и отец, и сын - внесли достойный вклад в медицинскую науку и практику.

Венцеслав Пеликан - хирург и администратор

Совершенно забытой оказалась короткая, но весьма плодотворная деятельность профессора-хирурга Венцеслава (Вацлава) Венцеславовича Пеликана (1790-1873?), одного из видных представителей первой русской хирургической школы. С золотой медалью он окончил Петербургскую медико-хирургическую академию и стал преподавателем кафедры хирургической патологии и клиники, которую возглавлял И.Ф. Буш. Об активности В.В. Пеликана говорит список операций, которые он проделал в клинике в первый же год своей врачебной деятельности: это и экзартикуляции пальцев и руки, и трепанация грудины, и ампутация плеча, а также литотомии, операция гидроцеле, эксцизия глаза и другие - всего около 60 операций. Разумеется, вел он и занятия по хирургии.

Под руководством профессора Буша В.В. Пеликан провел научные исследования по одной из актуальнейших тогда проблем хирургии - лечению аневризм. Результаты этих исследований он изложил в своей диссертации «Происхождение аневризмов в наружных боевых жилах через разрыв внутренней или существенных оболочек оных». Диссертация В.В. Пеликана представляла собой крупный вклад в только рождавшуюся хирургию сосудов. В ней был разработан собственный метод одновременной перевязки артерии и вены, основанный на клинических наблюдениях и экспериментальных исследованиях на собаках.

Успех в эксперименте дал основание применить подобную операцию в клинике у двух человек по поводу аневризмы подколенной области. У одного человека был достигнут полный успех - он выздоровел через 46 дней после операции. Другой, хотя операция у него тоже прошла успешно, погиб от столбняка. Таким образом, Пеликан первым установил, что одновременная перевязка артерии и вены в ряде случаев дает эффект (этот эффект, связанный с развитием коллатерального кровообращения, позволил В.А. Оппелю в 1908-1914 гг. выдвинуть теорию так называемого редуцированного кровообращения).

В 1816 г. В.В. Пеликан стал доктором медицины и хирургии. Однако сравнительно успешно начавшаяся научная карьера В.В. Пеликана неожиданно прервалась в 1817 г. После четырехлетней работы он вынужден был покинуть клинику И.Ф. Буша и стал профессором хирургии в Виленском университете.

В Вильне в полной мере раскрылись незаурядные способности В.В. Пеликана как ученого-хирурга. Прежде всего он быстро зарекомендовал себя как умелый хирург-практик, осуществлявший сложные по тем временам операции, например вылущение бедра из тазобедренного сустава. В.В. Пеликан первым в Вильне сделал операцию ринопластики, наложил лигатуры на общую сонную, подчревную и бедренную артерии. Он предложил твердую мозговую оболочку рассекать не крестообразно, как это было принято, а в случаях субдуральных гематом наносить несколько отверстий в ее зоне, через которые отсасывать кровь и сгустки, что предохраняло от развития мозговых грыж. Он производил операции по поводу заячьей губы, делал ларинготрахеотомии, осуществлял хирургическое лечение аневризм, а также офтальмологические операции. Частыми вмешательствами были в его практике операции на мочевыводящих путях - извлечение камней из мочевого пузыря и др. В общем, хирургия в Вильне с прибытием Пеликана поднялась на качественно новый уровень.

В.В. Пеликан зарекомендовал себя умелым педагогом. Помимо чтения лекций и занятий со студентами, он руководил подготовкой молодых ученых-хирургов, которые готовили диссертации по хирургии. Его учениками были К. Порцианко, С. Галензовский, И. Корженевский, ставшие впоследствии профессорами-хирургами.

Для научных исследований В.В. Пеликана характерен был передовой анатомо-хирургический подход, усвоенный им в школе И.Ф. Буша. И когда в Виленском университете некому было преподавать анатомию, Пеликан, не бросая хирургии, взялся еще и за это. Он написал оригинальное руководство по миологии (1823), сам приготовил ряд анатомических препаратов. Особое внимание Пеликан уделял анатомическому обоснованию хирургических операций, созданию новых хирургических инструментов, в числе которых были дугообразно изогнутая пила для перепиливания костей, не травмировавшая мягких тканей; фреза для трепанации черепа; металлические скобки, которыми пользовались при операциях по поводу заячьей губы.

Дальнейшему росту В.В. Пеликана как ученого-хирурга помешала его административная деятельность. В 1824 г. он стал деканом, а затем и ректором университета в Вильно, а в последующем в Петербурге - директором медицинского департамента военного министерства и президентом медико-хирургической академии.

И только в годы его работы в Виленском военном госпитале (1830-1833) и в Московском военном госпитале (1838-1846) ему удавалось заниматься практической хирургией.

Будучи главным доктором Московского военного госпиталя, Пеликан фактически превратил его в клинику для молодых врачей и студентов старших курсов Московского университета и Московской медико-хирургической академии. Здесь занимались практической хирургией и научными исследованиями известные хирурги - профессора В.А. Басов и Н.Я. Высотский, физиолог И.Т. Глебов и др. Здесь читались практические лекции, проводились патологоанатомические демонстрации, коллегиально обсуждались способы лечения и хирургические операции. Эта была практическая школа для многих врачей и хирургов. Главный доктор В.В. Пеликан вынужден был много времени посвящать городской практике и вскоре по приезде в Москву приобрел славу образованнейшего врача.

В 1846 г. В.В. Пеликан получил назначение на высокий административный пост начальника медицинского департамента военного министерства в Петербурге, и с этого времени он окончательно распрощался с хирургией. Успешно начавшаяся научная деятельность В.В. Пеликана в области хирургии не получила достойного развития. Бесспорно, как ученый-хирург, он мог бы добиться больших успехов, если бы не предпочел медицинской науке административную карьеру. Однако, так или иначе, профессор В.В. Пеликан внес заметный вклад в развитие хирургии, имя его по праву стоит в ряду видных представителей отечественной медицины.

Христиан Саломон - хирург и клиницист

Первая русская хирургическая школа, основанная в начале XIX столетия И.Ф. Бушем, дала отечественной хирургии много замечательных врачей и ученых, составивших гордость нашей медицины. Одним из наиболее выдающихся воспитанников этой школы был Христиан Христианович Саломон (1796-1851). Он окончил Петербургскую медико-хирургическую академию с золотой медалью, затем работал на кафедре хирургии. После двухгодичной командировки за границу, во время которой он (вместе со своим другом и однокашником П.Н. Савенко) посетил ведущие хирургические клиники Франции, Англии, Австрии и Германии, Саломон начал работать адъюнктом на кафедре хирургии медико-хирургической

академии и ординатором в Военно-сухопутном госпитале. В 1823 г. он защитил диссертацию «Анатомо-физиологический трактат о глазе человека с добавлением наблюдений об его эмбриологии, сравнительной анатомии и патологии».

Вскоре Х.Х. Саломон стал адъюнкт-профессором кафедры хирургии у своего учителя профессора И.Ф. Буша и начал преподавать оперативную хирургию, десмургию и механургию. В это время он фактически руководил хирургической клиникой и производил большую часть операций. В 1829 г. он стал ординарным профессором, а с 1833 г. - заведующим кафедрой академической хирургической клиники с курсом оперативной хирургии, и этой кафедрой он руководил до выхода в отставку в 1847 г.

Х.Х. Саломон был одним из наиболее выдающихся русских хирургов первой половины XIX в. Активную хирургическую деятельность он начал рано. «До отъезда моего за границу, с 12 мая 1817 г. до 20 января 1820 г., занимавши должность адъюнкта по хирургии и хирургической клинике, - вспоминал Саломон, - я сделал 12 операций: 3 литотомии и 9 разных больших операций. По возвращении моем в 1822 г., с этого года до 1846, произведено мною 411 больших хирургических операций». Среди них были и уникальные по тем временам вмешательства.

В 1823 г. Саломон первым в России произвел перевязку наружной подвздошной артерии, а в 1837 г. первым успешно перевязал, по собственному методу, общую подвздошную артерию вблизи бифуркации аорты. Он успешно оперировал при аневризмах подколенной, подключичной, плечевой и других артерий, делал операции при травматической аневризме в локтевом сгибе. Все это дает право считать Х.Х. Саломона одним из пионеров отечественной ангиохирургии.

Саломон производил такие сложные для первой половины XIX в. операции, как грыжесечения, ампутации и экзартикуляции конечностей, поднадкостничные резекции, литотрипсии (камнедробления), операции при катаракте и ряд других. Он стал в России одним из пионеров операции тенотомии (первым ее произвел русский хирург Н.Ф. Арендт). В статье «Операция разрезывания сухих жил» (1839) он ссылался и на собственный клинический опыт, и на «опыты, над живыми животными произведенные». Подробно описывая технику операции, Саломон подчеркивал, что она «доставляет возможность излечения там, где всякая другая помощь была бы бесполезна».

В научном творчестве Х.Х. Саломона (а ему принадлежит более 60 научных трудов) основное место занимала хирургия. Он уделял внимание широкому кругу проблем - офтальмологии, венерологии и дерматологии, отоларингологии, травматологии и ортопедии. Многие труды Х.Х. Саломона были посвящены травматологии и ортопедии. Основные проблемы этого раздела хирургии трактовались им в соответствии с уровнем развития современной ему медицины. В статье «О переломе шейки бедра» (1831) он подчеркивал необходимость «полусогбенного положения члена, чрез что мышцы ослабляются и значительное препятствие к исцелению устраняется», это было важное практическое замечание. И в своем труде «О лечении переломов и вывихов» (1835) Х.Х. Саломон рекомендовал прежде всего «добиваться расслабления болезненносокращенных мышц, окружающих переломленную или вывихнутую кость, через сгибание больного члена». В некоторых трудных случаях такое сгибание нужно было совмещать с постоянным вытягиванием и противовытягиванием.

Чрезвычайно важной была работа Х.Х. Саломона об ампутациях - «Отсечение членов». Он подробно изложил показания и противопоказания к этой операции, которые вполне соответствовали уровню тогдашней хирургии. В то же время Саломон выступил против рекомендованной Ларреем ампутации при столбняке, так как «операция такая вовсе не может удалить столь значительного страдания нервной системы». Для военных хирургов весьма важным было указание Саломона, что ампутацию следует производить в течение 24 часов, еще лучше 12-18 часов после ранения: операции, предпринятые в первые часы после нанесенного повреждения, имеют гораздо лучший исход. Рациональными были и рекомендуемые Саломоном методы ампутации.

Свои научные труды по хирургии Саломон посвящал наиболее важным проблемам, таким, например, как лечение грыж. Вместе с П.Н. Савенко он составил «Анатомико-патологические и хирургические таблицы грыж» (1835). Этот научный труд, сохранявший свою ценность многие десятилетия, содержал и разделы, в которых подробно описывалось грыжесечение. Особые трудности представляло лечение ущемленных грыж. Основываясь на собственном опыте, он рекомендовал при паховых и бедренных грыжах «уничтожать ущемление посредством разреза» - при паховых грыжах делать разрез в брюшном кольце и в шейке грыжевого мешка, а

при бедренных разрезать в двух-трех местах джимбернатову связку вместе с шейкой грыжевого мешка. В то же время он критиковал рекомендовавшееся зарубежными хирургами вкладывание в грыжевой канал или в шейку грыжевого мешка смоченной в масле турунды с ниткой, так как это «легко может причинить воспаление брюшины и кишок».

Хирургические методы лечения пропагандировал Х.Х. Саломон в своей работе «О лечении выпадения прямой кишки» (1836). Хотя клинический опыт позволил ему рекомендовать при этом заболевании операцию, предложенную Дюпюитреном, проктологические операции, как свидетельствовали примеры из историй болезни, Саломон проводил по собственной, модифицированной методике, используя, в частности, глазные щипчики, вырезая то больше, то меньше кожных складок, применяя для остановки сильного кровотечения перевязки сосудов.

Одним из наиболее важных научных трудов Х.Х. Саломона было «Руководство к оперативной хирургии» в двух частях (1840), где обобщались достижения хирургии и собственный опыт автора и пропагандировались наиболее рациональные методы хирургического лечения. «Руководство» отличалось глубиной научного анализа и характерным для отечественной хирургии анатомическим подходом. Саломон так формулировал свои требования к хирургу: «Точные анатомические сведения, продолжительные и прилежные анатомические и хирургические упражнения на трупах, и случай часто производить операции над живыми, при счастливом душевном и телесном расположении образуют хорошего оператора».

В «Руководстве» подробно излагались методика подготовки больных к операции, приготовление необходимых инструментов и «оживляющих средств», требования к операционной и ее освещению, количество помощников, положение больного и хирурга. Особенно важным было послеоперационное лечение.

Описывая операции, «на разных частях тела производимые», Саломон много места уделял часто применявшемуся тогда кровопусканию («кровокиданию») - показаниям и противопоказаниям, технике вскрытия различных вен, осложнениям. Для дренирования гнойных очагов рекомендовалось «введение заволоки». Подробно излагалась техника насечек (скарификаций), «припущения пиявок» и «приставления банок», вскрытия нарывов, прививания коровьей оспы, а также «впрыскивания лекарств в вены», «расши-

рения» ран и наложения швов, извлечения инородных тел и т.д. В соответствии с уровнем хирургии того времени он описывал и такие операции, как «образование фонтанели» (искусственной язвы или гнойной раны), «приставление моксы» (с образованием ожога со струпом), «прикладывание раскаленного железа» - все эти давно исчезнувшие операции являлись своеобразной «раздражающей терапией» и нередко оказывались эффективными.

Для Саломона был характерен рациональный, а нередко критический подход к хирургическим операциям. Так, говоря о «разрезывании нервов» (русские хирурги одними из первых ввели в практику операцию невротомии), он подчеркивал, что «успех сей операции остается еще сомнителен, поелику боли после оной не прекращаются». Предлагавшаяся операция закрытия мочевых свищей, которая в его руках «не имела полного успеха», не рекомендовалась. В то же время он выделял те операции, которые давали наилучший эффект. Из нескольких способов остановки кровотечения он выделял наложение лигатуры на кровоточащий сосуд. Наложению лигатуры, на основании собственного опыта, отдавал он предпочтение и при оперативном лечении аневризмы.

Сложным операциям на голове, шее, туловище и конечностях Саломон посвятил вторую часть своего «Руководства». Здесь речь шла об операциях на черепе, вмешательствах на глазах, ушах, в полости рта, а также об операциях при зобе, при болезнях грудной железы, при инородных телах в пищеводе и ряде других нередко встречавшихся заболеваний. Довольно много места уделил Саломон операциям «на разных местах брюха», причем не только часто производившемуся при асцитах «прободению брюха», но и таким редким тогда вмешательствам, как лапаротомия, гастротомия, энтеротомия, нефротомия, вскрытие желчного пузыря. Чрезвычайно подробно были изложены операции при грыжах и различные вмешательства на мочеполовых органах. Детально разбирались операции по «отсечению членов» - ампутации, экзартикуляции, резекции. «Руководство к оперативной хирургии» явилось капитальным научным трудом, который был по достоинству оценен современниками. В 1842 г. Академия наук наградила Х.Х. Саломона Демидовской премией.

Х.Х. Саломон поддерживал все новое в хирургии, отстаивал методы, которые расширяли лечебный арсенал врача. Так, он положительно отнесся к переливанию крови, посвятив этому методу

специальный раздел в своем «Руководстве». Правда, наряду с этим говорилось и о переливании крови от животных, что, впрочем, было естественным для медицины того времени, не знавшей ни о видовой, ни о групповой дифференцировке крови. Интересно, что Саломон описывал как непосредственное переливание крови (из вены одного человека в вену другого), так и «посредственное» (через сосуд и сифон). Поддерживал Саломон и такие методы, как забытое и только начавшее возрождаться иглоукалывание, которое употребляется, как он писал, «с тем намерением, чтобы действовать на нервы какого-либо места в теле».

Энциклопедически образованный ученый и врач, искусный хирург и тонкий диагност, Х.Х. Саломон заслуженно считался отличным клиницистом. Отнюдь не случайно его часто приглашали принять участие в консилиумах вместе с другими видными русскими хирургами, в том числе с Н.И. Пироговым, Н.Ф. Арендтом и И.В. Буяльским.

Научные труды Х.Х. Саломона были хорошо известны не только в России, но и за границей. Например, в одном из французских медицинских журналов «Gazette medicale de Paris» в 1837-1840 гг. был описан ряд проделанных им уникальных операций и помещены похвальные отзывы о нем, причем его имя называлось в ряду самых знаменитых хирургов. Деятельность выдающегося русского хирурга Х.Х. Саломона - предмет гордости отечественной медицины.

Иван Мойер - учитель Пирогова

История отечественной медицины бережно хранит имена врачей и хирургов, лично знавших и лечивших гения российской культуры Александра Пушкина. Одним из них был известный хирург Иван Филиппович (Иоганн Христиан) Мойер (1786-1856).

Сын пастора, он поступил (вероятно, по желанию отца) на единственный в России теологический факультет только что открытого Дерптского (ныне Тартуского) университета. Проучившись два года, он, однако, решил оставить занятия богословием и выбрал своей будущей специальностью медицину. Мойер уехал за границу и сначала в Германии, в Геттингене, а затем в Италии, в Павианском университете, получил медицинское образование. Анатомию и хирургию он изучал у знаменитого А. Скарпы, а потом, уже после окончания университета, - у известного И. Руста

в Вене. Молодой врач серьезно увлекся хирургией и уже через несколько лет добился серьезных успехов.

В Россию Мойер вернулся в 1812 г., накануне наполеоновского нашествия. Когда началась Отечественная война, он стал хирургом военного госпиталя, открытого тогда в Дерпте, и накопил определенный опыт оперативного лечения ранений и травм. Позднее, в 1813 г., он выполнил и защитил диссертацию «De pulsu patologiae considerato» («Размышления о патологическом пульсе»). После защиты диссертации, которая проходила в Дерптском университете, Мойер стал доктором медицины и хирургии и продолжал успешно заниматься практической хирургией. А уже в 1815 г. он, как опытный и квалифицированный хирург, был приглашен на должность ординарного профессора и руководителя кафедры хирургии Дерптского университета.

Мойер во многом преобразовал преподавание хирургии в Дерпте. Он вел занятия по оперативной хирургии, хирургической патологии, десмургии, офтальмологии. Особое внимание уделялось анатомико-хирургическим занятиям. Добившись увеличения числа коек в университетской клинике, Мойер значительно расширил диапазон оперативных вмешательств, в частности, глазных операций, возросло и число так называемых больших операций. Более 20 лет возглавлял профессор Мойер кафедру хирургии и зарекомендовал себя умелым педагогом. Правда, он не оставил после себя никаких научных трудов (кроме диссертации), но был отличным хирургом-практиком, талантливым оператором.

Когда в 1828 г. при Дерптском университете был организован Профессорский институт и сюда прибыли для совершенствования в науках молодые русские врачи Н.И. Пирогов, Ф.И. Иноземцев, А.М. Филомафитский и другие (все они составили впоследствии гордость российской медицины), профессор И.Ф. Мойер встретил будущих ученых с распростертыми объятиями. Особенно привязался Мойер к Пирогову: он сразу же оценил незаурядный талант и завидную работоспособность молодого врача, который стал его любимым учеником. Ученик и учитель быстро подружились. Трудно сказать, кто получал больше от этой дружбы - юный ли врач, умудренный ли опытом профессор. Думается, что это был тот самый случай, когда и учитель учился у своего ученика. Пирогов относился к своему учителю с большой любовью, высоко ценил его как ученого и как человека. «Это была личность замечательная

и высокоталантливая», - так писал он впоследствии о Мойере в своих воспоминаниях.

Профессор Мойер пользовался в Дерптском университете большим авторитетом, часто избирался деканом медицинского факультета, а в 1834-1835 гг. был ректором университета. Вследствие этого его решение уйти в 1836 г. в отставку явилось для профессоров университета совершенно неожиданным. Однако вскоре выяснилось, что дерптский хирург совершил поступок, исполненный высокого благородства. Свою кафедру он решил передать Н.И. Пирогову. Так по рекомендации И.Ф. Мойера 26-летний Пирогов стал профессором хирургии Дерптского университета. Сам Мойер после отставки переехал в свое имение Бунино Орловской губернии и вплоть до своей кончины сохранял контакт с Н.И. Пироговым и другими своими учениками.

Мойер высоко ценил русскую культуру, был поклонником творчества Александра Пушкина, дружил со многими другими российскими поэтами. В доме Мойера часто бывал знаменитый русский поэт, друг Пушкина В.А. Жуковский, его племянница, урожденная М.А. Протасова, была женой И.Ф. Мойера. Именно Жуковский, встревожившись сведениями о болезни Пушкина, попросил Мойера поехать к ссыльному поэту в Михайловское и сделать ему операцию по поводу аневризмы.

Аневризма, о которой нередко в письмах к своим друзьям упоминал Пушкин, доставляла ему некоторые хлопоты, заставляла обращаться к врачам, которые давали противоречивые советы. В конце концов Пушкин махнул рукой на эту болезнь. Однако когда врачи в Пскове, осмотрев поэта, обнаружили у него варикозное расширение вен, Пушкин решил использовать этот диагноз как повод получить разрешение на выезд за границу. Мойер собирался выехать к поэту, но Пушкин отказался от операции. Впрочем, как свидетельствуют современники, это недоразумение отнюдь не повлияло на дружеское отношение великого поэта к дерптскому хирургу...

Искусный хирург и высокообразованный ученый, лечащий врач Пушкина, учитель и наставник Пирогова - таким вошел в историю отечественной медицины профессор Дерптского университета Иван Филиппович Мойер.

Николай Арендт: он лечил Пушкина

В первой половине XIX столетия отечественная хирургия достигла больших успехов, стала вровень, а по некоторым позициям обогнала науку ряда западноевропейских стран. Среди тех, кто обеспечил эти замечательные успехи, был Николай Федорович Арендт (1785-1859). Дед его был ремесленником, мастером медных дел, а отец, уроженец Москвы Федор Арендт, - известным московским врачом. В 1805 г. Н.Ф. Арендт окончил Петербургскую медикохирургическую академию, получив в награду за отличные успехи серебряный карманный набор хирургических инструментов. Вероятно, эта награда, соответствовавшая учрежденной позднее золотой медали, сыграла определенную роль в том, что молодой Арендт стал хирургом, вернее, военным хирургом.

После продолжительной стажировки в Петербургском генеральном госпитале в 1806 г. Арендт получил назначение на должность лекаря в Навагинский мушкетерский полк. В рядах этого, а затем и других русских полков он участвовал во многих сражениях наполеоновских войн. В битвах при Пултуске и при Прейсиш-Эйлау военный врач Арендт проявил себя умелым хирургом и спас жизнь многим русским воинам. Затем последовали другие сражения; участвуя в боевых действиях во время войны со Швецией в 1808-1809 гг., штаб-лекарь, а затем лекарь I класса Арендт приобрел большой опыт в военно-полевой хирургии и к началу Отечественной войны 1812 г. был уже сложившимся хирургом.

Когда в 1812 г. наполеоновские войска двинулись на Москву, Н.Ф. Арендт был назначен дивизионным доктором 13-й пехотной дивизии. Он участвовал в кровопролитных сражениях, оперировал в поле, в палатках, в крестьянских избах. А когда, преследуя наполеоновские войска, русская армия сражалась уже на полях Европы, штаб-доктор I пехотного корпуса Арендт участвовал в сражениях при Бауцене и при Фершампенуазе, в гигантской «битве народов» при Лейпциге, во многих других сражениях, вплоть до взятия Парижа. В 1814 г., после взятия Парижа и окончания войны, Арендт был назначен главным врачебным инспектором русских войск, находившихся тогда во Франции. Возвратившись в 1815 г. в Россию, Н.Ф. Арендт вновь стал дивизионным доктором 12-й пехотной дивизии, а затем - старшим доктором кавалерии гвардейского корпуса. Наконец, в 1820 г. Н.Ф. Арендта назначили

главным доктором артиллерийского госпиталя в Петербурге, и он смог полностью посвятить себя любимому делу - хирургии.

Годы военной службы обогатили Арендта большим медицинским опытом и отточили его незаурядное хирургическое мастерство. Военно-полевые операции Арендта, а их он проделал, как писали, более 800, сохранили жизнь и вернули здоровье многим солдатам и офицерам русской армии. Французский хирург Ларрей изумлялся отличным результатам, которых достиг Арендт при выполнении сложных операций, в то время это были уникальные показатели.

Расцвет научно-практической деятельности Н.Ф. Арендта как хирурга пришелся на время его работы в Петербургском артиллерийском госпитале. Именно тогда он выполнил свои знаменитые операции экзартикуляции целых конечностей и особенно перевязки кровеносных сосудов, ставшие широко известными в России и за рубежом. В 20-е гг. Арендт произвел несколько операций перевязки различных кровеносных сосудов по поводу аневризм. Некоторые из этих операций (например, перевязку безымянной артерии) он сделал первым в России, а перевязку аневризмы наружной подвздошной артерии - первым в мире. Делясь своим опытом, Н.Ф. Арендт в 1823 г. опубликовал в начавшем издаваться тогда «Военно-медицинском журнале» большую статью «Описание двух с счастливым успехом сделанных операций перевязывания подвздошной наружной артерии». Впервые в России он произвел и операцию тенотомии.

Высокое научно-практическое мастерство Н.Ф. Арендта получило признание ученых-медиков и медицинской общественности. Это нашло свое выражение в беспрецедентном в истории отечественной медицины акте: «за усердную и долговременную службу, равно как и за совершенное познание медицины и хирургии, доказанное многократным производством всех операций», Н.Ф. Арендту в 1821 г. без сдачи обязательного экзамена и без защиты диссертации была присвоена ученая степень доктора медицины и хирургии.

В 1827 г. Н.Ф. Арендт ушел в отставку с военной службы и занялся широкой медицинской практикой, уделяя основное внимание хирургии. Вскоре его пригласили на должность главного консультанта в Обуховскую больницу. И хотя работал он там, как говорится, на общественных началах, бесплатно, но регулярно

проводил обходы больных, давал разрешения на проведение операций, присутствовал на операциях и сам оперировал наиболее тяжелых больных, занимался обучением молодых врачей. За годы, когда Н.Ф. Арендт был главным консультантом Обуховской больницы (а работал он здесь около 20 лет), результаты лечения значительно улучшились, снизилась послеоперационная летальность, в больнице выросли опытные специалисты - их называли потом «обуховскими хирургами».

Н.Ф. Арендт одним из первых оценил талант молодого Пирогова. В 1842 г. Н.И. Пирогов приехал в Петербург, и Н.Ф. Арендт, пользуясь своими связями, выхлопотал для него разрешение прочесть «обуховским хирургам» цикл лекций по новой тогда хирургической анатомии. Каково же было изумление Пирогова, когда среди своих юных слушателей он увидел почтенного доктора медицины и хирургии Н.Ф. Арендта, ставшего внимательным учеником и не пропустившего ни одной лекции.

Мастерство Н.Ф. Арендта получило такое широкое признание, что сам император Николай I, заболев, обратился к нему за помощью. А после успешного лечения доктор Арендт был назначен лейб-медиком, и в течение 10 лет исполнял обязанности личного врача Николая I. Однако «придворное» положение не намного изменило заведенный порядок деятельности Н.Ф. Арендта. Он оставался консультантом Обуховской больницы, занимался врачебной практикой. До последних дней жизни он неутомимо работал, был самым популярным и самым общедоступным врачом Северной столицы, и его приемная, по словам очевидцев, «была полна бедными людьми со всех концов Петербурга, являвшимися за безвозмездною врачебною помощью».

Н.Ф. Арендт лечил многих выдающихся деятелей русской культуры и среди них А.С. Пушкина. Когда после дуэли морозным январским днем 1837 г. раненого Пушкина привезли домой, на Мойку, первым доктором, который, бросив все дела, оказался у постели поэта, был именно Арендт. Потом он много раз навещал раненого Пушкина, руководил его лечением. К сожалению, Арендту и его коллегам, а в их числе были И.В. Буяльский, Х.Х. Саломон и другие, не удалось спасти жизнь Пушкина: для медицины того времени его рана оказалась смертельной.

Петр Савенко - любимый ученик Буша

Одним из видных представителей первой отечественной хирургической школы, основанной И.Ф. Бушем, был Петр Назарович Савенко (1795-1843), имя которого и вклад в отечественную медицину оказались, к сожалению, полузабытыми.

Воспитанник Петербургской медико-хирургической академии, Савенко окончил ее «весьма успешно». Как один из лучших выпускников, он был послан за границу для совершенствования в хирургии и офтальмологии и в течение нескольких лет работал в хирургических клиниках Франции, Англии, Германии. Однако главным в становлении Савенко как хирурга и клинициста стала его научная и практическая деятельность под руководством профессора И.Ф. Буша. Начиная с 1822 г. он работал в медикохирургической академии адъюнктом (преподавателем) сначала офтальмологии, а потом хирургии. Одновременно он много занимался практической медициной - был ординатором и оператором Главного морского госпиталя, главным врачом заведений приказа общественного призрения. В 1824 г. Савенко защитил диссертацию, в 1832 г. стал ординарным профессором хирургии, а с 1833 по 1839 г. возглавлял кафедру теоретической хирургии.

Хирург и клиницист, П.Н. Савенко интересовался широким кругом проблем современной медицины. Так, большой интерес представляла статья П.Н. Савенко «Описание излечения расширения подключичной боевой жилы через перевязывание сего сосуда» (1824). В статье он описал операцию перевязки подключичной артерии, произведенную им самим при участии А.А. Гиббса и Н.Ф. Арендта в Петербургском морском госпитале. Операция эта, уникальная по тем временам и предпринятая впервые в России, завершилась успехом. Детально проанализировав ее ход и доказав ее пользу, Савенко выступил за применение в клинике (при соответствующих показаниях) перевязки сосудов, рекомендовал технику подобных вмешательств при перевязке подключичной артерии в различных местах - «либо под ключицей, либо над сею костью и притом с наружной или с внутренней стороны лестничных мышц». Этот вывод был весьма важен для практической хирургии того времени.

Важнейшим научным трудом П.Н. Савенко по хирургии, сохранявшим свою ценность многие десятилетия, были составлен-

ные им вместе с Х.Х. Саломоном «Анатомико-патологические и хирургические таблицы грыж» (1835). Этот труд был строго выдержан в духе идей об анатомическом фундаменте хирургии - идей, характерных для первой отечественной хирургической школы. Основой труда, как указывалось в предисловии, послужило «бесчисленное множество наблюдений, сделанных по сему предмету» и самими авторами, и другими хирургами. Этот важный научнопрактический труд был отлично издан: его напечатали на русском и латинском языках, а большая часть таблиц была выполнена в натуральную величину. «Анатомико-патологические и хирургические таблицы грыж» были высоко оценены и в России, и за рубежом.

П.Н. Савенко внес весомый вклад в развитие отечественной урологии: эта дисциплина была тогда важным и обширным разделом хирургии. Савенко искусно выполнял многие сложные по тем временам урологические операции, например литотомию, применял и пропагандировал новые оперативные методы. Так, в 1839 г. в «Военно-медицинском журнале» он опубликовал чрезвычайно интересные статьи «О камнекрушении», «Некоторые предварительные сведения, относящиеся к операции камнекрушения», «Производство камнекрушения». А вскоре вышла его монография «Очерк главнейших камнекрушительных происшествий» (1840), которая привлекла большое внимание хирургов.

В 20-30 гг. XIX столетия на смену литотомии пришли операции камнедробления - литотритии (некровавого удаления камней мочевого пузыря с помощью особого прибора, размельчающего камни путем просверливания) и литотрипсии. Книга П.Н. Савенко была первым отечественным трудом, посвященным новым операциям. С энциклопедической полнотой излагались здесь история, показания и противопоказания, техника камнедробления - камнеразбивания и раздавливания камней. Характерно, что анатомию мочевыводящих путей П.Н. Савенко описывал с точки зрения хирурга-уролога. В книге анализировались причины возникновения камней в мочевых органах, подробно описывалась симптоматика заболевания, рекомендовались наиболее рациональные методы литотритии и литотрипсии. Савенко ссылался на опыт многих зарубежных хирургов, прежде всего французского хирурга Гертлу, а также на операции, проделанные русскими хирургами А.И. Полем, Х.Х. Саломоном, И.В. Рклицким, П.А. Дубовицким,

и, конечно же, учитывал и собственный опыт - он проделал много операций литотрипсий. П.Н. Савенко наряду с А.И. Полем по праву считается одним из пионеров использования новых методов камнедробления.

Солидную клиническую эрудицию продемонстрировал П.Н. Савенко в своей работе «О бедромышечной и бедротазовой немочи» (1835). В то время это заболевание (позднее его называли фунгозным страданием тазобедренного сустава) многие хирурги смешивали с другой распространенной болезнью - ишиасом. Используя дифференциально-диагностический подход, Савенко убедительно доказал (и подтвердил это примерами из собственной практики), что эти заболевания не имеют между собой почти ничего общего.

Выраженный научно-практический характер носила работа П.Н. Савенко «Об озноблениях и ожогах» (1834). Он описал отморожения, которые разделил на пять степеней, в зависимости от поражения тканей, и рекомендовал очень осторожно проводить их лечение, особое внимание обращая на «предостерегательное лечение», т.е. на профилактику отморожений (в подтверждение он ссылался на пример русского полководца А.В. Суворова). П.Н. Савенко высказал оригинальную мысль, что «отморожение есть ни что иное, как ожог».

Несмотря на разносторонность своих интересов, главное внимание П.Н. Савенко уделял хирургии. И отнюдь не случайно, после того как его учитель профессор И.Ф. Буш решил выйти в отставку, конференция медико-хирургической академии назвала П.Н. Савенко его преемником. Профессор Савенко пользовался широкой известностью не только как ученый и отличный хирург, но и как гуманный врач, всегда готовый помочь больному. «Петр Назарович Савенко был возвышенных, благородных чувств, - писал его современник, - всегда усердно помогал больным и старался облегчать их страдания кротким, человеколюбивым участием. Имея тонкое, светское образование, отнюдь не представлял он кабинетного ученого, что редко бывает с людьми, посвятившими себя науке».

Илья Буяльский: добро в делах

Тебя я не видел, но знаю:

Ты человечество живишь...

Чего же я тебе желаю?

Того, чем ты других даришь.

Чтобы цвело все оживленьем,

Чтоб мир был в теле и в сердцах...

Я не парю воображеньем,

Но чту везде добро в делах. Эти стихотворные строки, написанные более 150 лет назад, знаменитый баснописец И.А. Крылов посвятил своему близкому другу, ученому-хирургу Илье Васильевичу Буяльскому (1789-1866). «Добро в делах» - так кратко, но выразительно охарактеризовал баснописец самую сущность высокополезной деятельности Буяльского. И, действительно, добрыми, полезными делами характеризуется вся жизнь ученого, представлявшего собой гордость и славу российской хирургии первой половины XIX в.

И.В. Буяльский в 1809 г. поступил в Московское отделение медико-хирургической академии, где первым его учителем по анатомии и хирургии стал профессор Е.О. Мухин. Однако затем, будучи студентом 2-го курса, И.В. Буяльский перевелся из Москвы в Петербургскую медико-хирургическую академию. Здесь его учителями стали анатом П.А. Загорский и хирург И.Ф. Буш. Вскоре, увлекшись анатомией и хирургией, он начал работать в хирургической клинике профессора И.Ф. Буша. Окончив академию, он стал прозектором анатомии, продолжая одновременно активную хирургическую деятельность. В 1825 г. его избрали экстраординарным, а в 1831 г. - ординарным профессором кафедры анатомии медико-хирургической академии. В это же время он много и плодотворно работал как практический хирург. Многие разделы хирургии привлекали внимание Буяльского. Однако наибольший интерес вызывала у него хирургия кровеносных сосудов. Именно Буяльский стал одним из пионеров ангиохирургии, именно он (вместе с Н.Ф. Арендтом и Х.Х. Саломоном) заложил в нашей стране основы сосудистой хирургии.

В то время господствовало мнение о нецелесообразности широкого применения оперативных методов лечения аневризм, т.е. перевязки сосудов. Например, известный французский хирург Ларрей

(как писал он позднее в своей книге, опубликованной в 1830 г.) лишь при расширении малых сосудов производил их перевязку, а при расширениях больших сосудов назначал холод и моксы и, если это не помогало, производил ампутацию. Кровотечение из перерезанной артерии, считал Ларрей, останавливается само собой не от куска спекшейся крови, но от сокращения мышечной оболочки артерий.

Вопреки этим и другим подобным взглядам Буяльский стал сторонником активных хирургических методов, доказал их важность и необходимость. Свой первый солидный научный труд - докторскую диссертацию «Dissertatio medico-chirurgica sistens momenta quaedam aneurysmatum» (1823) Буяльский посвятил вопросу об аневризмах и причинах их возникновения. Молодой хирург выдвинул новую теорию патогенеза аневризм, утверждая, что своим происхождением они обязаны воспалению внутренней стенки самой артерии. Это была новая, оригинальная гипотеза - ее правильность была доказана десятилетия спустя. Буяльский подробно осветил методы лечения аневризм, как паллиативные, так и радикальные: он писал о сжатии сосудов, об использовании хирургических инструментов - прямого бистурея, скальпеля, турникета и других. Много места уделил он лигатурам, в том числе лигатурам бедренной, подвздошной, сонных, верхней щитовидной, подключичной, плечевой и других артерий. Свои рекомендации Буяльский подтверждал ссылками на клинический опыт своего учителя И.Ф. Буша.

Профессор Буш высоко оценил диссертацию Буяльского, оригинальность выдвинутых им идей. Детально ознакомившись с этой диссертацией, он говорил своему ученику: «Если ваше мнение справедливо, то все рисунки и все сочинения Астли Купера об аневризмах должны быть признаны никуда не годными».

Буяльский быстро стал отличным хирургом, признанным мастером довольно сложных операций на кровеносных сосудах. Несомненный интерес представляла произведенная И.В. Буяльским в 1822 г. операция перевязки «паховой аневризмы» (аневризмы наружной подвздошной артерии «величиной в кулак»). Операцию эту он произвел по методу Купера, но в собственной, весьма существенной модификации: вместо полулунного был произведен прямой разрез. Мысль о подобном разрезе Буяльский сначала проверил «при делании примерных операций на трупах». В ходе этой

операции была использована, как писал Буяльский, «стальная лопаточка с рукояткою, которую ввел я в употребление и которая гораздо лучше крючков тупых, при аневризме употребляемых»: этот инструмент известен как лопаточка Буяльского.

Определенную трудность представляло отделить наружную подвздошную артерию от вены, и Буяльский, отделяя одну от другой рукояткой скальпеля по внутреннему и наружному краю артерии, производил поистине ювелирную работу. Затем уже под артерию подведены были две лигатуры из восьми скрученных шелковых нитей. «Все сие, - отмечал Буяльский, - от начала операции до сего места... сделано было по замечанию моему и присутствовавших, ровно в двадцать минут», что свидетельствовало об отличной оперативной технике русского хирурга.

Хотя операции перевязки сосудистых аневризм получали во многом благодаря Буяльскому все большее распространение, результаты их не всегда были удовлетворительными. Опасным осложнением продолжало оставаться кровотечение. Чтобы выяснить его причины, Буяльский в анатомическом театре провел ряд экспериментов на трупах. Это позволило ему прийти к совершенно определенному выводу: «Артерию во время перевязывания, а особливо при аневризмах, от внутренних причин происшедших, должно перевязывать легко, умеренно». Этот вывод Буяльского во многом содействовал использованию более рациональной тактики при операциях на сосудах и сохранял свое значение долгое время.

Чтобы иметь возможность производить перевязку сосудов по всем правилам, Буяльский изобрел специальный турникет, всесторонне проверил его в экспериментах на собаках, а потом начал применять в клинике. Уже первые перевязки подколенных аневризм с помощью этого турникета, сделанные в 1827-1830 гг., прошли успешно. Турникет Буяльского быстро вошел в хирургическую практику.

Замечательным вкладом в развитие сосудистой хирургии стал выдающийся труд И.В. Буяльского «Анатомико-хирургические таблицы, объясняющие производство операций перевязывания больших артерий» (1828). Это был первый в отечественной медицине атлас по топографической анатомии и оперативной хирургии, сочетавший качества учебного и практического руководства. В этом труде особое внимание уделялось общим принципам оперирования на кровеносных сосудах. Он обращал внимание и на

крупные вопросы, и на мелочи, например, подчеркивая, что лучше оперировать больного не на кровати, как часто практиковалось в то время, а на столе: хирург сможет расположиться удобно, поскольку «твердою рукою и долее может продолжать сию деликатную операцию без утомления, что чрезвычайно важно». Оперировать он советовал утром, со свежими силами. Хирургу следовало иметь пятерых помощников. «Первый и второй помощник должны быть по сторонам больного, имея под руками губки, лопаточки или тупые крючки. Третий находится у аппарата с инструментами и другими вещами, для операции приготовленными, четвертый и пятый держат больного в должном положении». Иными словами, первые два помощника были ассистентами хирурга, третий выполнял обязанности операционной сестры, а четвертый и пятый компенсировали отсутствовавший тогда наркоз.

При ранениях больших артерий Буяльский советовал накладывать две лигатуры - одну выше, а другую ниже повреждения. Если же это оказывалось невозможным, то следовало «перевязать ее на месте, ближайшем к сердцу, где артерия лежит поверхностнее, и тогда довольствоваться одной лигатурой». При аневризмах артерии следовало перевязывать «между сердцем и опухолью». Если же сделать это было невозможно и никаких не остается средств к спасению больного, то перевязывать можно ниже опухоли. Однако ученый подчеркивал общее правило: «При аневризмах, от внутренней причины происшедших, артерии должно перевязывать на самом здоровом месте, следовательно, от аневризматического мешка сколько можно далее».

При операции Буяльский требовал бережно относиться к тканям, не травмировать их. Однако он не абсолютизировал своих требований, рекомендуя прежде всего руководствоваться интересами больного. Характерно, что Буяльский не советовал перевязывать вместе с артерией и вену. В этом он расходился во мнении с В.В. Пеликаном, который первым в своей диссертации (1816) установил, что одновременная перевязка вены и артерии в ряде случаев дает эффект. Впрочем, он все-таки и не отвергал таких операций.

Буяльский пунктуально перечислил все инструменты, которые должны быть у хирурга при проведении операций на сосудах. Это были скальпели, бистуреи, зонды, иглы, пинцеты и т.д., в том числе «лопаточки Буяльского», турникет Буяльского, а также усовер-

шенствованная им аневризматическая игла и тупая игла со стальной пружиной, предложенная Н.Ф. Арендтом.

Описания операций перевязывания артерий, которые дал Буяльский, подкупали глубиной изложения и строго анатомическим подходом. Именно так были изложены операции перевязывания безымянной, сонной, подключичной, верхней щитовидной, крыльцовой, плечевой, наружной подвздошной, бедренной, а также подвздошной артерии в тазу и бедренной артерии под фаллопиевой связкой.

«Анатомико-хирургические таблицы» получили широкую известность и в нашей стране, и за рубежом. Их приобрели все европейские университеты, в Германии они были переведены на немецкий язык. Труд русского хирурга стал известен и в Америке. Вот что, в частности, писал Буяльскому из Бостона в 1829 г. профессор хирургии Гарвардского университета К. Уоррен: «В госпитале Бостонском мы часто перевязывали большие артерии, как-то сонную, подвздошную и крыльцовую. Мы всегда нуждались в каком-либо издании для помощи в новых опытах, и ваша книга весьма кстати пришла к нам на консилиум, поелику она всех прежде изданных книг и таблиц об артериях весьма много превосходит».

Буяльский внес крупный вклад в хирургическое лечение мочекаменной болезни. В 1852 г. он издал «Анатомико-хирургические таблицы, объясняющие производство операций вырезывания и раздробления камней». Этот труд фактически заложил фундамент отечественной урологии. Основой труда стал собственный опыт автора - Буяльский лично произвел более 200 операций по поводу камней мочевого пузыря. Кроме того, российский хирург обобщил все важнейшие достижения урологии, в частности подробно изложил операции литотомии и литотрипсии, а также с исчерпывающей полнотой привел хирургическую анатомию мочевого пузыря. При литотомии Буяльский рекомендовал вскрывать мочевой пузырь путем бокового сечения - в противовес удалению камней через прямую кишку и двустороннему разрезу, предложенному французским хирургом Дюпюитреном. Труд Буяльского был высоко оценен - журнал «Современник» писал, что это «лучшее наставление хирургам, производящим трудную операцию литотомии», труд, «приносящий честь не только одному автору, но и целому сословию русских врачей».

Впрочем, Буяльский был мастером самых разнообразных операций. Так, несомненный интерес представляла проделанная им в 1843 г. операция «вырезывания мясного нароста на верхней челюсти» у 26-летней женщины. Консультировавший эту больную известный хирург Диффенбах предложил произвести для удаления нароста три обширных разреза на лице. И.В. Буяльский в присутствии Н.Ф. Арендта и Х.Х. Саломона сделал операцию иначе, по более простому методу, с двумя сравнительно небольшими разрезами.

В течение 33 лет (1831-1864) Буяльский был консультантом Мариинской больницы, именно здесь он произвел множество различных операций. В их числе были такие сложные в то время вмешательства, как перевязывание безымянной артерии (1833), удаление опухоли кожи (1834), удаление влагалищного полипа (1841), удаление полипа матки (1841), грыжесечения (1847), пластические операции (1847). Кстати, Буяльский успешно произвел ряд других акушерских и гинекологических операций, в том числе «извлечение заносов зародышей первых 3-4 месяцев или их последов во время сильного кровотечения, угрожающего смертью» (1852). Занимался он и лечением травм, например, успешно извлек у 12-летнего мальчика инородное тело из полости малого таза (1835); производил он и операцию невротомии (1835); вылечил двухлетнего ребенка, получившего травму при падении с третьего этажа

(1859).

Одним из первых среди русских хирургов Буяльский начал делать операции у детей и даже у новорожденных. Так, в 1847 г. он успешно произвел трехдневному младенцу «операцию для уничтожения зарощения прямой кишки»: отдаленные результаты этой операции (через шесть лет) оказались отличными. В 1863 г. у семилетней девочки он удалил иголку, оказавшуюся под кожей. Производил он и пластические операции.

Русский хирург внимательно следил за развитием медицинской науки, одним из первых применял в своей практике новые лечебные методы. Сразу же после появления методов обезболивания хирургических операций Буяльский начал использовать их в своей практике. Так, уже в августе 1846 г. в Мариинской больнице он произвел у восьмимесячного ребенка удаление липомы, использовав хлороформный наркоз.

Первым в России Буяльский применил крахмальную (клейстерную) повязку, предложенную в 1834 г. бельгийским хирургом Сетеном. В 1837 г. в Мариинской больнице он впервые наложил эту повязку больному с переломом костей нижней конечности. После этого крахмальная повязка вошла в практику русских хирургов. В то же время Буяльский критически относился к некоторым принятым тогда методам лечения. Так, он отрицал необходимость «разрезывания» карбункулов, советуя ограничиваться прикладыванием повязки с «холодной катаплазмой» (из теста со свинцовой водой). До появления антисептиков использовавшийся им способ был, возможно, вполне рациональным.

Буяльский был одним из энтузиастов метода переливания крови, который в то время одними врачами горячо поддерживался, а другими столь же горячо отвергался. Правда, сам Буяльский так и не произвел ни одного переливания крови (первое переливание крови в России произвел петербургский акушер-гинеколог А.М. Вольф в 1832 г.), хотя предложил оригинальную конструкцию двойного сифона для проведения переливания крови.

При том что основной специальностью Буяльского была хирургия, он зарекомендовал себя как разносторонне образованный клиницист широкого профиля. Он с успехом лечил внутренние и детские болезни, заболевания глаз, акушерско-гинекологическую патологию. Умелый хирург и отличный диагност, Буяльский пользовался в Петербурге огромной популярностью. Среди его пациентов были и представители знати, и городская беднота; бедных он лечил бесплатно.

В 1829 г. после ухода в отставку Я.О. Саполовича И.В. Буяльский был назначен управляющим Петербургским хирургическим инструментальным заводом, где выпускались различные инструменты для врачей, и в течение многих лет возглавлял этот завод. За это время завод добился больших успехов. Так, была организована оловянная мастерская, изготовлявшая мензуры оловянные, шприцы горловые, шприцы клистирные большие, гельмы оловянные и многое другое. Кроме того, начали широко изготовлять серебряные, а также золотые (из голландских червонцев) инструменты. Буяльский собрал большую коллекцию образцов, по которым на заводе готовили массовую продукцию. Благодаря своему большому хирургическому опыту Буяльский сумел добиться, что продукция медико-инструментального завода выросла как в количественном,

так и особенно в качественном отношении. После отставки Буяльского должность управляющего заводом занял Н.И. Пирогов.

Хочу добавить, что авторы иных работ повторяли пущенную кем-то в научный обиход выдумку, якобы Буяльский в своей хирургической практике применял антисептику, но это не так. Вклад И.В. Буяльского в отечественную и мировую хирургию настолько весом и фундаментален, что всякие попытки приписать ему несуществующие достижения не только вызывают удивление и компрометируют их авторов, но и отрицательно влияют на авторитет этого замечательного ученого и хирурга, на авторитет всей отечественной хирургии. Илья Васильевич Буяльский, всегда творивший «добро в делах», по праву вошел в историю медицины.

Андрей Поль - хирург Москвы

В плеяде московских хирургов первой половины XIX в. одним из первых следует назвать профессора А.И. Поля.

Андрей Иванович Поль (1794-1865) окончил Петербургскую медико-хирургическую академию, где познакомился с профессором И.Ф. Бушем, увлекся хирургией, стал его учеником и, как говорят, одним из его любимцев. Он работал ординатором Обуховской больницы в Петербурге, совмещая активную хирургическую деятельность в больнице с работой домашнего врача, а затем переехал в Москву. В 1820 г. в Московском отделении медикохирургической академии Поль, представивший диссертацию «Dissertatio inauguralis medico-practica de rubefacientium et vesicantium, ac praecipue de cantharidum externo usu» («О наружном применении мушек»), становится доктором медицины, а потом занимает должность старшего (главного) врача Екатерининской больницы. Здесь он создал и возглавил хирургическое отделение, в котором продолжил и значительно расширил свою хирургическую деятельность, стал активным хирургом, производившим большинство операций, входивших тогда в арсенал хирургии.

Как свидетельствуют современники, Поль «сам производил почти все случавшиеся в больнице операции, число которых, особенно операций «каменной болезни», в скором времени до того увеличилось, что он мог уже собрать значительный запас чрезвычайно интересных наблюдений». Эти наблюдения легли в основу еще одной его докторской диссертации «Commentatio de tumore

lymphatico». После защиты этой диссертации, которая состоялась в 1825 г., Поль стал доктором медицины и хирургии.

Поль быстро выдвинулся как один из лучших хирургов Москвы. В 1825 г. он представил в конференцию Московской медикохирургической академии перечень 25 произведенных им операций, в котором были одна операция грыжесечения, 10 камнесечений, одно гидроцеле, две ампутации бедра, одна ампутация плеча, шесть операций вырезывания века, две операции бельма, две ампутации голени. Следует подчеркнуть, что он первым произвел в Екатерининской больнице ряд сложных, порой уникальных операций. Так, в мае 1829 г. он осуществил здесь «перевязывание наружной подвздошной артерии» больному с аневризматической опухолью.

Широкой известностью пользовались операции, которые делал Поль по поводу «каменной болезни» - камнесечения (литотомии) и камнедробления (литотрипсии, литотритии). В Москве Поль считался самым искусным мастером литотомии. Эту операцию, которую в то время производили без обезболивания, Поль выполнял (вместе с наложением повязки) всего за четыре минуты.

Полю принадлежит заслуга введения в российскую медицинскую практику операции камнедробления. Он первым в России произвел в 1830 г. операцию удаления камня путем дробления, но не добился успеха. Через несколько лет он возобновил производство литотрипсии и добился явных успехов. В последующем он в течение 24 лет произвел 162 операции камнедробления, смертность при этом составила 19,2%.

Свой опыт применения литотрипсии Поль изложил в статье «О некоторых неблагоприятных обстоятельствах, встречающихся при камнедроблении, и о мерах, к которым нужно прибегать в таких случаях» (1856). Статья была опубликована в «Московском врачебном журнале» и вышла затем отдельным изданием. Операция эта в России получила довольно большое распространение.

Очень многие, если не все, из применявшихся тогда оперативных вмешательств вошли со временем в хирургический арсенал А.И. Поля. Он, например, успешно оперировал при заболеваниях, которые стали впоследствии компетенцией челюстно-лицевой хирургии. Так, в декабре 1842 г. он произвел «вылущение из сочленения мясокостной опухоли (osteosteatoma), занимающей всю правую половину нижней челюсти». По принятому тогда обычаю, на операции присутствовали коллеги, это были профессора Г.Я. Вы-

сотский, Ф.И. Иноземцев, А.И. Овер, Л.С. Севрук, другие врачи и студенты. Операция продолжалась полчаса. В 1844 г. Поль успешно произвел еще более сложную операцию - «вырезание всего тела и большей части правой ветви нижней челюсти». Этой, как и многим другим операциям Поля, предшествовали, как он писал, «опыты над трупами». В июле 1842 г., в присутствии Г.Я. Высотского, Ф.И. Иноземцева, Л.С. Севрука и многих других Поль удалил «пузырчатую или гидратидную опухоль над брюшиною». Он успешно удалил также эхинококк из забрюшинной клетчатки.

Хирургическое отделение Екатерининской больницы, которое возглавлял А.И. Поль, в 20-30-е гг. заслуженно считали одним из центров московской хирургии. Неудивительно, что на базе именно этой больницы была открыта хирургическая клиника медикохирургической академии, а сам Поль в 1833 г. стал ее профессором по кафедре хирургии, которую возглавлял 12 лет. В 1845 г. профессор Поль возглавил вновь созданную университетскую клинику госпитальной хирургии. Подобные клиники организовывались по инициативе Н.И. Пирогова, основавшего первую госпитальную клинику в Петербургской медико-хирургической академии.

Еще одной несомненной заслугой профессора Поля перед отечественной хирургией является его активная роль во внедрении эфирного и хлороформного наркоза. Сразу после появления обезболивания медицинский факультет университета решил провести всесторонние испытания предложенных обезболивающих средств. В 1847 г. группа ученых Московского университета под руководством профессора А.М. Филомафитского проводила экспериментальные исследования, а профессора-хирурги Ф.И. Иноземцев, А.И. Поль и А.И. Овер изучали действие обезболивающих препаратов в клинике. Так, Поль, наблюдая за течением эфирного наркоза, описал его характерные признаки; отмеченные им особенности наркотического сна удержались в качестве показателей степени наркоза до середины ХХ в. Исследовал Поль и хлороформный наркоз. В декабре 1847 г. он впервые в Москве оперировал под хлороформным наркозом, и это была первая в России операция камнесечения, сделанная под наркозом.

Когда в декабре 1847 г. Пирогов был в Москве (проездом на Кавказ), он посетил клинику Поля в Екатерининской больнице. Гость и хозяин произвели две операции под только-только входив-

шим в практику хлороформным наркозом: Пирогов сделал литотомию, а Поль - удаление полипа матки.

Четырнадцать лет, с 1844 по 1859 гг., Поль возглавлял основанную им госпитальную хирургическую клинику Московского университета. Деятельность его как профессора была разносторонней и многообразной. Искусный хирург, авторитетный врач, умелый организатор, Поль многое сделал для улучшения медицинской помощи в Москве, в особенности для создания гражданских больниц. Так, он участвовал в работах комитета по постройке Градской больницы на 500 коек. В Покровских казармах он устроил временную больницу для арестованных на 160 коек. Он участвовал в устройстве глазной и полицейской больниц.

Поль был близким другом врача-гуманиста Ф.П. Гааза и под его влиянием, очевидно, много занимался врачебными и благотворительными делами по тюремному ведомству, в тюремном комитете и в тюремной больнице, устроенной по его проекту. В этой больнице он был первым главным доктором.

Федор Иноземцев: хирург-консерватор

В середине Х1Х в. широкой известностью в России пользовался профессор хирургии Московского университета Федор Иванович Иноземцев (1802-1869). Выпускник Харьковского университета, еще в студенческие годы он увлекся хирургией, которую в университете преподавал профессор Н.И. Еллинский. Студент Иноземцев нередко помогал своему учителю-профессору при операциях и даже оперировал самостоятельно.

После окончания университета Иноземцев по рекомендации профессора Еллинского и совета университета был направлен в Дерпт, где стал слушателем Профессорского института. Здесь он специализировался по хирургии (как и поступивший вместе с ним Н.И. Пирогов), а его учителем стал профессор И.Ф. Мойер. Под руководством Мойера Иноземцев постигал топографическую анатомию и операторское искусство, производил различные операции. Наряду с этим Иноземцев много внимания уделял занятиям на кафедре физиологии, патологии и семиотики, а также работал в больнице, где, в частности, участвовал в лечении больных холерой.

В Дерпте Иноземцев подготовил диссертацию «De lithotomiae methode bilaterali» («О двустороннем методе камнесечения»)

и в 1833 г. успешно защитил ее. Затем уже доктор медицины Ф.И. Иноземцев отправился для усовершенствования в Берлин. Там, а также в Дрездене и Вене он познакомился с хирургическими клиниками Диффенбаха, Грефе, Руста, Клуге, Юнкена и терапевтической клиникой Шенлейна. Вторая его зарубежная командировка состоялась в 1839-1840 гг., он посетил ведущие хирургические и терапевтические клиники Германии, Франции, Италии.

Свою научную зрелость Иноземцев продемонстрировал еще в Дерпте: за месяц до защиты докторской диссертации он прочитал в университете пробную лекцию «О трепанации». Вторую пробную лекцию - «Обзор операций, назначаемых в каменной болезни» - он прочитал в Петербурге в Академии наук в сентябре 1835 г. Вскоре после выступления в Академии наук Иноземцева назначили преподавателем, а затем экстраординарным профессором кафедры практической хирургии Московского университета. В Москве он быстро зарекомендовал себя как умелый, эрудированный педагог, его лекции пользовались популярностью у студентов, его взгляды на необходимость анатомической подготовки будущих хирургов находили понимание у коллег-профессоров.

В программу курса практической хирургии, которую Иноземцев преподавал студентам IV и V курсов, входили следующие разделы: 1. Клиническое учение о хирургических и глазных болезнях; 2. Теоретическое изложение оперативной хирургии; 3. Упражнение слушателей в технической части оперативной хирургии и производстве операций на трупах; 4. Прикладная, или так называемая хирургическая, анатомия; 5. Практическое учение о хирургических повязках; 6. Наука о хирургических инструментах (аккология) и хирургических снарядах (механургия).

Иноземцев одним из первых (если не самым первым) в России начал в соответствии со своей программой читать студентам прикладную, или так называемую, хирургическую анатомию (в современной терминологии - топографическую анатомию). Он немало сделал для совершенствования преподавания хирургии. Важным было его мнение об организации факультетских и госпитальных клиник (хирургических и терапевтических), причем госпитальные клиники следовало, по его мнению, располагать в городских больницах. Правда, эти весьма дельные предложения Иноземцева в Московском университете были осуществлены только в 1846 г. К тому времени в Медико-хирургической академии в Петербур-

ге уже несколько лет под руководством Н.И. Пирогова действовала госпитальная хирургическая клиника на базе 2-го военносухопутного госпиталя.

Что касается научной и практической хирургической работы Иноземцева в эти годы, то здесь особых достижений у молодого профессора не было. Единственным, пожалуй, исключением стала его статья «Несколько слов о назначении операции для вскрытия дыхательного горла» (1847). Такая «научная пассивность» объяснялась тем, что профессор-хирург Ф.И. Иноземцев был по преимуществу ученым-педагогом - талантливым, энциклопедически образованным, чрезвычайно авторитетным среди своих коллег и студенчества.

Кардинальных перемен, касающихся научной деятельности Иноземцева, не произошло и в последующие годы, в которые он возглавлял факультетскую хирургическую клинику Московского университета (1846-1859). Научным исследованиям по хирургии Иноземцев по-прежнему уделял мало внимания.

Оправдывая своего учителя, его ученик и сотрудник И.П. Матюшенков свидетельствовал, что педагогическая работа Ф.И. Иноземцева отнимала у него много времени, «она велась в ущерб научной работе, благодаря которой он мог прославиться не меньше других талантливых профессоров русских».

Хирург Иноземцев исповедовал своеобразный, отличавшийся от других взгляд на хирургию и роль операций в радикальном лечении болезней. Он считал, что для лечения хирургических больных «потребно еще что-то, кроме операции». Под этим «что-то» он подразумевал консервативное (терапевтическое), а не радикальное лечение хирургических больных. Подобные взгляды профессорахирурга на свой предмет, на хирургию, были скорее парадоксальными, чем оригинальными. Это отмечали и учившиеся у Иноземцева студенты. И.М. Сеченов, например, отмечал, что Иноземцев «принадлежал к тем хирургам, которые ставят операцию не на первый план, а рядом с подготовлением больного к ней и последовательным за операцией лечением. Поэтому он проповедовал, что хирург должен быть терапевтом». Неудивительно, что в течение всего IV курса профессор Иноземцев не сделал ни одной операции. «Каков он был хирург, - вспоминал Сеченов, - нам (студентам. - М.М.) не довелось узнать, потому что в этом году

не случилось ни одной важной операции, а неважные он отдавал своему адъюнкту».

К тому же результаты лечения в факультетской хирургической клинике в течение ряда лет были неблагоприятными. «Быстрое заживление (prima intentio) ран после операций в последние десять лет, у нас в клинике, было гораздо неуспешнее, нежели как это бывало прежде, - отмечал Ф.И. Иноземцев в 1854 г. - ...Появление самаго госпитального антонова огня, который стал показываться все чаще и чаще и даже, наконец, в одно время, сделался так обыкновенным, что не было почти случая, в котором бы после операции мы не имели более или менее дела с этим врагом хирургических ран». И это, возможно, ограничивало число операций в клинике Иноземцева.

Теоретически, правда, Иноземцев иной раз высказывался в пользу расширения возможностей оперативного лечения. Таково, например, его умозрительное, хотя и весьма рациональное, мнение о том, что в основе операции грыжесечения должно лежать вмешательство на самом грыжевом канале. Основным недостатком старых способов грыжесечения он считал ограничение операции шейкой грыжевого мешка, тогда как сам грыжевой канал не ушивали, что грозило рецидивом грыжи. Однако никаких указаний на то, что Иноземцев осуществлял именно такое грыжесечение, нет - подобный способ вошел в практику во второй половине XIX в. Еще одно теоретическое высказывание Иноземцева касалось того, что цель радикального лечения водяной болезни яичка должна состоять «непременно в изменении существа сывороточной оболочки яичка и даже в частичном удалении оной». И это высказывание Иноземцева в пользу оперативного лечения, которое наряду с предыдущим было, пожалуй, единственным в его научных трудах, к сожалению, не нашло воплощения в его хирургической практике.

Таким образом, консервативные взгляды Иноземцева на хирургию обусловили, мягко говоря, его пассивное отношение к развитию и совершенствованию этой науки. Несмотря на то что в своей педагогической практике Иноземцев придерживался в основном присущего отечественной хирургии анатомического и анатомофизиологического направления, он все-таки мало интересовался возможностями оперативной техники и оперативного лечения в клинических условиях и, ссылаясь на единичные собственные на-

блюдения, выступал против расширения круга радикальных операций. Например, саркоматозные опухоли он лечил, не прибегая к операции, используя только наркотические средства, эти же средства он рекомендовал и как способствующие вправлению грыж.

И все-таки у хирурга-консерватора Ф.И. Иноземцева есть серьезнейшая заслуга - в отечественной хирургии он стал пионером применения наркоза. Он пропагандировал использование обезболивания при операциях и изучение действия эфирного наркоза на организм. 1 февраля 1847 г. Ф.И. Иноземцев первым в России применил эфирный наркоз при операции удаления раковой опухоли грудной железы. 13 февраля он произвел под наркозом две операции удаления камней мочевого пузыря, а 14 февраля свою первую операцию под наркозом сделал в Петербурге Н.И. Пирогов.

Новый способ обезболивания привлек к себе всеобщее внимание. Уже 25 февраля 1847 г. министр народного просвещения, сообщая попечителю Московского учебного округа об открытии эфирного обезболивания, предложил ему проверить этот метод в Московском университете на медицинском факультете. Наркоз, сначала эфирный, а затем хлороформный, начали использовать многие русские хирурги. Сам Ф.И. Иноземцев только за четыре месяца (с 1 февраля по 1 июля 1847 г.) применил эфирный наркоз при 42 операциях - удалении различных опухолей (9 операций), ампутациях конечностей (8), операциях камнесечения (14) и других, а также при вскрытии панарициев и удалении зубов.

Подводя итоги своих наблюдений, 22 октября 1847 г. Иноземцев сообщил медицинскому факультету Московского университета, что «серный эфир в сравнении с другими средствами, без всякого сомнения, займет первое место в науке. Мы необходимо должны признать эфиризацию за операцию большой важности по влиянию на больной организм и вырабатывать показания и противопоказания к ее применению. При операциях в случаях легких эфиризация не влияет на последующее заживление первичным натяжением, в тяжелых случаях, особливо у субъектов истощенных, малокровных или худосочных, эфиризация должна быть назначаема с большой осторожностью». Можно добавить, что сотрудники и ученики профессора Иноземцева (Н.В. Маклаков, И.П. Матюшенков, И.Ф. Доммес и др.) много занимались клини-

ческим изучением наркоза, различных способов его проведения, включая прямокишечный наркоз по Н.И. Пирогову.

Наиболее глубокую оценку Ф.И. Иноземцеву дал именно Н.И. Пирогов - его современник, коллега, сокурсник по Профессорскому институту. В «Дневнике старого врача» Пирогов писал: «Иноземцев не был научно-рациональный врач в современном значении, хотя он и толковал постоянно о рационализме, мыслящих врачах и т.д. Но Иноземцев от природы был хороший практик, имел такт, сноровку и смекалку. Иноземцев был терапевтический диагност, фанатик разных предположений, и этот-то фанатизм он и считал медицинским рационализмом. Этот фанатический рационализм и заставил Иноземцева быть периодическим приверженцем различнейших способов лечения».

Строгая, но взвешенная оценка Пирогова, уклонившегося, по сути, от упоминания о хирургической деятельности своего коллеги, вполне объективно, по нашему мнению, характеризует научную и практическую деятельность популярного российского ученого и педагога, клинициста и хирурга-консерватора Ф.И. Иноземцева.

Василий Басов и его приоритеты

Выдающимися экспериментальными исследованиями прославил себя Василий Александрович Басов (1812-1879). Он учился в Московском университете и в 1833 г. получил врачебный диплом. Одновременно Басов сдал экзамены на звание ветеринарного врача, что позволило ему занять должность помощника прозектора кафедры анатомии, а позднее стать прозектором. В течение восьми лет Басов как прозектор университета занимался изучением нормальной и патологической анатомии и приготовлением препаратов. Занятия анатомией и физиологией и плодотворные контакты с физиологом А.М. Филомафитским способствовали формированию у Басова передового естественно-научного мировоззрения, характерного для отечественной медицины и хирургии XIX в. анатомофизиологического направления. А приготовление разнообразных препаратов помогало ему постигать и совершенствовать оперативное мастерство, технику выделения органов и тканей.

Наряду с работой в университете Басов преподавал физиологию в Московской медико-хирургической академии, а также занимался практической врачебной деятельностью как врач-хирург. Он ра-

ботал в Градской и глазной больницах (причем первые несколько лет бесплатно) и в 1835 г. был утвержден в звании медико-хирурга. Уже тогда Басов успешно производил такие операции, как ампутации голени и камнесечение (Градская больница), вырезывание мешотчатых опухолей на верхнем веке (глазная больница) и др.

По совету профессора А.А. Альфонского, заведовавшего кафедрой теоретической хирургии, Басов начал работать над докторской диссертацией, посвященной проблеме камнесечения. Через три года, в конце 1840 г., он представил диссертацию «De lithiasi vesicae urinariae in genere et in specie de extractione calculi per sectionem perinaei» («О каменной болезни мочевого пузыря вообще и в частности об удалении камней через разрез промежности»). В своей диссертации Басов использовал огромный клинический материал, накопленный за несколько десятилетий. Всесторонне разобрав оперативные доступы для камнесечения, он установил, что наилучшим является боковой косой разрез как самый верный и безопасный. При этом, демонстрируя отличное знание анатомии, Басов описал (впервые) венозные сплетения промежности, а также в результате собственного топографо-анатомического исследования предложил точный способ определения границ и направления разреза промежности при боковом камнесечении; этот способ он с успехом применил при проведенных в клинике 10 операциях.

Диссертация Басова явилась крупным научным трудом. Однако защита этой интересной и ценной диссертации на медицинском факультете университета едва не сорвалась из-за отрицательного отзыва профессора Ф.И. Иноземцева. Однако все-таки защита прошла успешно, и В.А. Басов стал доктором медицины и хирургии. После защиты диссертации Басов наряду с хирургией продолжал заниматься и физиологией на кафедре профессора А.М. Филомафитского. Здесь, на кафедре физиологии Московского университета, он провел свои знаменитые экспериментальные исследования, самыми важными из которых были разработка и успешное осуществление первой в мире операции гастростомии - образования искусственного пути в желудок (искусственной желудочной фистулы).

Эксперименты по созданию искусственного пути в желудок Басов начал еще в 1841 г., используя в качестве подопытных животных собак и делая попытки разработать технику желудочной фистулы. И только в следующем 1842 г. ему удалось наконец до-

биться положительных результатов. Он произвел восемь успешных опытов, две собаки с фистулами жили в течение нескольких месяцев - их Басов продемонстрировал на заседании императорского Московского общества испытателей природы 14 ноября 1842 г. Протокол этого заседания был опубликован в «Бюллетене Московского общества испытателей природы», который издавался на французском языке и рассылался во многие страны Европы, благодаря чему научная общественность быстро узнала о выдающемся достижении российского ученого. Еще через несколько месяцев «Бюллетень Московского общества испытателей природы» напечатал полный текст сообщения В.А. Басова «Искусственный путь в желудок животных». Одновременно эта работа Басова была опубликована и на русском языке.

Проанализировав результаты восьми опытов, сделанных на собаках в 1842 г., Басов, теперь уже как настоящий хирург, обратил внимание на предоперационную подготовку, основные этапы разработанной им операции и последующий уход. Все хирургические приемы, разработанные и использованные во время этого оперативного вмешательства, были глубоко продуманны и методически оправданны. Басов избрал разрез в левом подреберье, чтобы иметь возможность произвести отверстие именно в фундальном отделе желудка. Чтобы избежать большого кровотечения, он выбрал для разреза ту часть передней стенки желудка, где сходятся сосуды, идущие от малой и большой кривизны. Подшиванием желудка к брюшной стенке достигалась двойная цель - удержание желудка на месте и закрытие брюшной полости. Подшивая слизистую желудка к коже, он обеспечивал надежное функционирование свища, имея в виду его наклонность к закрытию. В перечень обязательных условий, обеспечивающих успех вмешательства, были включены также правила предоперационной подготовки и послеоперационного ухода. Замечательно, что операционная рана после образования свища заживала первичным натяжением.

Сам Басов оценивал свои исследования с присущей ему скромностью: «Мы не почитаем вышесказанные опыты достигшими совершенства во всех отношениях, - говорил он, - однако ж, они решают положительно заданный вопрос, т.е. показывают возможность искусственного пути в желудок животных, необходимого для непосредственных наблюдений и опытов над желудочным пищеварением». В то же время он осознавал, что выполненные им опе-

рации чрезвычайно важны и для клинической медицины. «Кроме физиологического приложения, счастливые опыты над животными подтверждают безопасность преднамеренного вскрытия и разреза желудка, - подчеркивал он. - Те же опыты указывают на возможность делать подобное искусственное отверстие у человека, когда естественный путь для принятия и прохождения пищи и питья в желудок закрыт или загражден наростами, опухолями и проч. Может быть, искусственное отверстие будет иметь приложение и в лечении полипов, вырастающих в нижней части пищеприемника, в полости желудка и других болезнях, причисляемых к неизлечимым по причине невозможности непосредственного доступа в желудок».

Эксперименты Басова и впервые в мире разработанная им операция гастростомии (вероятно, одновременно с ним эксперименты по образованию желудочной фистулы с целью получения желудочного сока проводили французский исследователь Блондло и американец Уотсон, но об этом они сообщили только в 1843 г., на год позже Басова) открыли новую эпоху в клинической хирургии желудка.

«Только через 4 года после работ Басова в Парижскую академию наук были поданы три доклада о «Gastrostomie fistuleuse» французским хирургом Седилло, - писал известный российский хирург С.С. Юдин. - Изложив показания и технику задуманной гастростомии и хорошие результаты своих опытов на животных, Седилло искал апробации академии для операций на людях. Он был так увлечен своей идеей, что в конце первого доклада воскликнул: «Важность этой операции нам представляется настолько рациональной и благоприятной, что мы только удивляемся быть первыми, кто ее предложил и кто выявил все ее значение». Седилло не предполагал, что со своими идеями он опоздал на целых четыре года, что в Москве В.А. Басов давно уже проделал успешные гастростомии на собаках и совершенно ясно и точно установил показания к таким операциям на людях.

Наконец, в 1849 г., через четыре года после экспериментов российского хирурга и через три года после своих докладов, к которым, кстати, Парижская академия наук отнеслась с холодным равнодушием, Седилло все-таки попытался впервые осуществить гастростомию в клинике Страсбурга, но, к сожалению, безуспеш-

но. Стоит добавить, что в последующем операция гастростомии нашла широкое применение в хирургической практике.

Итак, Басов первым в мире (1842) произвел экспериментальную операцию образования фистулы желудка («басовская фистула»). Впоследствии операция была многократно использована в физиологических исследованиях, ее часто применяли И.П. Павлов и многие другие. Использовалась эта операция и в хирургической практике (метод Басова - наложение наружного желудочного свища при непроходимости пищевода).

Басов с положительным результатом провел эксперимент по пересадке роговицы (на кроликах), осуществлял он и другие экспериментальные исследования. Наряду с этим он успешно занимался практической хирургией, разработал, например, новый прибор для лечения перелома заднего отростка локтевой кости и первым в России и в мире успешно произвел в клинике девять ларинготомий.

Став профессором Московского университета, Басов большое внимание уделял преподаванию хирургии, организации учебного процесса, особенно проведению практических занятий по топографической анатомии и оперативной хирургии. Впоследствии он составил новую программу преподавания хирургии. Наряду с преподаванием в университете Басов возобновил занятия практической хирургией - сначала как ординатор Московского военного госпиталя (1848-1850), а потом как старший врач Градской больницы (1853-1859). В это время его талант хирурга проявился в полную силу: блестящая оперативная техника Басова и быстрота выполнения им различных операций вызывали искреннее восхищение и похвалы коллег.

Хирургическая практика профессора Басова была достаточно разнообразной. Так, он успешно производил редкие тогда операции трахеотомии. Делал Басов операции и в ротовой полости, например успешно удалял «слюнной нащечный камень необыкновенной величины». Производил он грыжесечения, в частности при «подвздошной жировой грыже». Ему принадлежат интересные наблюдения о «бродящей внутренней роже», вызвавшей «отечную жабу» и острый отек гортани.

В основание практической хирургии, которой он занимался в те годы, Басов всегда ставил анатомо-физиологический фундамент. Анатомию он определял как «краеугольный камень меди-

цины и светильник хирургии» и образно подчеркивал, что «для решения всех важных вопросов в хирургии физиологический свет необходим». Необходима была и «общая патология, руководимая физиологиею», а также фармакология, общая терапия, диететика. «Хирург тогда только может действовать с уверенностью и полною надеждою на достижение предположенной цели, - считал Басов, - когда он с точностью определил свойство болезни и вполне знает механизм действия хирургических средств».

В начале 50-х гг. научная активность профессора Басова значительно снизилась, он гораздо меньше стал заниматься и практической хирургией, хотя, как свидетельствует высоко ценивший его Н.В. Склифосовский, еще в 1878 г. Басов производил такие операции, как «разделение нижней челюсти с обеих сторон». До последнего дня жизни он преподавал хирургию на медицинском факультете университета, продолжал консультировать своих учеников и изредка оперировать, живо интересовался новостями хирургии и медицины.

Иван Рклицкий - мастер практической хирургии

Плодотворное развитие отечественной хирургии в первой половине XIX в. обеспечила деятельность целой плеяды выдающихся ученых и врачей. Видное место среди них занимает профессор Иван Васильевич Рклицкий (1805-1861). Петербургскую медикохирургическую академию он окончил с серебряной медалью. Еще будучи студентом, Рклицкий всерьез увлекся хирургией, а по окончании академии был оставлен при хирургической клинике, руководимой профессором X.X. Саломоном. Получив врачебный диплом, И.В. Рклицкий защитил затем диссертацию о стриктурах уретры, стал доктором медицины и хирургии, адъюнкт-профессором кафедры оперативной хирургии и хирургической клиники.

Чтобы приобрести необходимую практику, И.В. Рклицкий поступил ординатором в Петербургский военно-морской (адмиралтейский) госпиталь, где стал заведующим хирургическим отделением. Кроме того, в хирургической клинике Медико-хирургической академии И.В. Рклицкий многие годы оставался первым помощником профессора X.X. Саломона. В 1847 г. он возглавил эту хирургическую клинику и оставался ее руководителем до конца жизни, будучи одновременно старшим врачом военно-морского, а затем 2-го военно-сухопутного госпиталя.

Еще не будучи профессором, Рклицкий произвел 482 больших хирургических вмешательства - литотомии, операции по поводу аневризм сосудов, резекции костей, трепанации, грыжесечения и т.д., а став руководителем клиники, он помимо вышеназванных делал такие сложные операции, как ампутации, удаление опухолей, перевязка артерий, вмешательства на прямой кишке, тенотомии, вмешательства на пищеводе и другие операции, которые определяли тогда уровень большой хирургии. В их числе были и уникальные, например операция перевязки наружной подвздошной артерии по поводу аневризмы бедренной артерии.

Следуя лучшим традициям отечественной хирургии, И.В. Рклицкий обращал большое внимание на анатомические аспекты хирургических операций. Всем его операциям в клинике обязательно предшествовали «упражнения» в анатомическом театре. Описывая, например, в одной из своих работ способ выпиливания костей, он сопровождает его следующим примечанием: «нахожу лучшим и удобнейшим после продолжительных моих упражнений на трупах и нескольких счастливых случаев над больными».

Одним из первых среди отечественных хирургов И.В. Рклицкий оценил и начал применять наркоз при различных операциях: за год он сделал около 15 успешных операций под эфирным и хлороформным наркозом. Таким образом, И.В. Рклицкий стал одним из пионеров общего обезболивания в России.

В своей хирургической практике И.В. Рклицкий стремился использовать все новое, передовое. В 20-30-е гг. XIX в. на смену литотомии пришла операция литотритии (некровавого удаления камней мочевого пузыря с помощью особого прибора) и литотрипсии (камнедробления). И.В. Рклицкий был одним из первых русских хирургов, кто начал широко производить эти операции и получил хорошие результаты.

Рклицкий придерживался принципов сберегательного, щадящего лечения гнойных заболеваний костей и суставов. Вопреки распространенным взглядам сторонников ампутации, он считал, что «в ряде случаев при остеомиелите и гнойном артрите целесообразнее ограничиваться раскрытием гнойного очага или резекцией сустава». И действительно, ему часто удавалось сохранить конечность тогда, когда его коллеги предлагали прибегнуть к ампутации. Пожалуй, одним из первых Рклицкий оценил важность резекции костей и точно определил их место в хирургии.

Рклицкому принадлежит ряд важных трудов по хирургии. Его книга «Оперативная хирургия или описание и анатомикопатологическое объяснение производства операций» (1841) пользовалась большой популярностью и как учебник для студентов, и как руководство для практических врачей. В этой книге подробно описаны правила проведения различных операций, входивших тогда в арсенал клинической хирургии: операций на сосудах (вскрытие и перевязка артерий); на нервах (пересечение нервных ветвей); офтальмологических (извлечение бельма, разрез радужной оболочки, операции при косоглазии); отоларингологических (расширение и восстановление носового прохода, ринопластика, вскрытие гортани); стоматологических (экстракция зубов, сшивание нёба и раздвоенной верхней губы); урологических (камнесечение, прокалывание мочевого пузыря); акушерских (кесарево сечение, вправление выпавшей матки); проктологических (операция при выпадении прямой кишки). В книге также подробно были описаны трепанация черепа, различные виды ампутаций, экзартикуляций и резекций, операции на мышцах и сухожилиях и многие другие (всего более 150 оперативных вмешательств).

При этом Рклицкий неизменно обращал внимание хирургов на необходимость учитывать анатомию оперируемых органов. Например, описывая перевязку нисходящей аорты в брюшной полости, он подчеркивал: «При перевязывании аорты лигатурою, дабы не перевязать вместе с нею и кишки, помощник проводит в рану указательный перст между концами лигатуры и удаляет им кишки в сторону». Эта книга Рклицкого (в 1858 г. она вышла вторым, а в 1859 г. - третьим изданием) верно служила нескольким поколениям отечественных медиков.

Большой популярностью у студентов и врачей пользовалась другая книга И.В. Рклицкого «Десмургия или учение о хирургических повязках и машинах» (1861). Это учебное руководство с исчерпывающей полнотой на уровне науки того времени раскрывало учение о повязках, простых и сложных приспособлениях для перевязок - бандажах, корсетах, лубках, протезах и др. Особое внимание И.В. Рклицкий уделял «клейстерным повязкам», рекомендуя применять их при переломах конечностей; упоминал он и о гипсовой повязке.

Рклицкий был отличным, разносторонне образованным педагогом. Это позволяло ему преподавать несколько дисциплин. На-

пример, студентам IV курса Медико-хирургической академии он преподавал оперативную хирургию, студентам III курса - десмургию, а также курс малых операций и хирургическую анатомию. Студентов V курса Рклицкий обучал производству операций на трупах, потом под его руководством они производили «наиболее употребительные и легкие операции в хирургической и глазной клинике».

Помощниками И.В. Рклицкого, его ассистентами во время операций были работавшие во 2-м Военно-сухопутном госпитале молодые врачи П.Ю. Неммерт, П.С. Платонов, Л.А. Беккерс. Все они - ученики и последователи Н.И. Пирогова - немало полезного переняли и у И.В. Рклицкого, став затем известными отечественными хирургами.

Петр Дубовицкий: нереализованные возможности

В ряду известных отечественных хирургов первой половины XIX в. выделялся Петр Александрович Дубовицкий (1815-1868). После окончания Московского университета молодой врач Дубовицкий, уже тогда проявлявший особую склонность к хирургии, отправился в зарубежную поездку. Во Франции он изучил практику ведущих французских хирургов Лисфранка, Дюпюитрена и других, плодотворно работал в клинике профессора Амюсса. В клинике Амюсса Дубовицкий, вполне овладевший к тому времени оперативной техникой, выполнил свою первую научную работу по хирургии - подробно описал произведенную им операцию ринопластики (ассистировал ему сам руководитель клиники). Операция длилась 75 мин и была сделана по новому, так называемому фронтальному методу. Положительный результат операции был продемонстрирован во Французской медицинской академии доктором Пинель-Граншаном, присутствовавшим при операции, и описан в парижском больничном журнале.

Будучи в Париже, Дубовицкий стал очевидцем дискуссии, которая проходила во Французской медицинской академии и была посвящена различным способам лечения «каменной болезни». Эта проблема заинтересовала Дубовицкого. После детального анализа достоинств и недостатков хорошо знакомых ему методов лечения этого заболевания он в 1835 г. опубликовал на французском языке

свою книгу (диссертацию) «Reproduction fidele des discussions, qui ont eu lieu sur la lithotripsie et la taille a l'academie royal de medecine en 1835 annee» («Точное воспроизведение дискуссии о камнедроблении и камнесечении, имевшей место в королевской медицинской академии в 1835 г.»). Главная мысль в книге Дубовицкого была выражена предельно точно: вопреки мнению ряда участников дискуссии он считал, что «камни в организме есть болезнь, обусловленная нарушением физиологических закономерностей, которая может вызывать образование камней и после операций и которую, следовательно, надо лечить, а не кромсать мочевой пузырь, пока от него останется один шов».

Труд молодого русского хирурга получил высокую оценку специалистов. Так, в рецензии, напечатанной в немецком медицинском журнале «Zeitschrift fuer Medizin» (1836, ? 40), отмечалось, что «приложение к изданию практических замечаний и правил доктора Дубовицкого заставляет судить о нем как о специалисте вопроса, вполне им владеющим». Парижский больничный журнал «Gazette des hopitaux civils et militaries» (1835, ? 146) оценивал собственные соображения автора и приложенные в конце книги правила как «совершенно правильные и обнаруживающие в авторе человека, понимающего суть дела, что и увеличивает ценность всего труда».

В 1836 г. Дубовицкий возвратился в Россию и в Московском университете, сдав экзамен, получил звание медико-хирурга. В следующем 1837 г. в Петербургской медико-хирургической академии 22-летний Дубовицкий защитил подготовленную еще в Париже диссертацию и стал доктором медицины и хирургии. Способного и образованного хирурга заметили и оценили: через два месяца после защиты диссертации его назначили профессором общей и частной хирургии Казанского университета. В Казани быстро и в полной мере раскрылись таланты молодого 22-летнего профессора.

Уже в самом начале своей профессорской деятельности Дубовицкий показал себя отличным хирургом. Об этом свидетельствовал отчет хирургического отделения клиники Казанского университета за 1837-1838 академический год. За это время Дубовицкий произвел 112 операций, в то время как за три предыдущих академических года в клинике (ее возглавлял тогда известный хирург, профессор Ф.О. Елачич) было сделано только 102 операции. Среди произведенных Дубовицким оперативных вмешательств были

самые разнообразные - «вырезывание» опухолей, операция при водянке яичка, вырезывание скиррозных опухолей верхней и нижней губ, удаление секвестров нижней челюсти, ампутации бедра и голени, литотомия, литотрипсия, вырезывание камней в мочевом канале, операция катаракты, образование зрачка, операции при неправильном положении ресниц и прочие глазные операции, ряд других вмешательств. Что очень важно, результаты оперативной деятельности Дубовицкого (смертность, осложнения и т.д.) были гораздо лучше, чем у его предшественника профессора Ф.О. Елачича.

Дубовицкий зарекомендовал себя пытливым исследователем. Обобщая результаты научно-практической деятельности, он уже в первые годы своего профессорства написал ряд ценных научных работ по хирургии. Предметом одной из них он избрал «изложение разных способов, употребленных или предложенных хирургами для остановления или предупреждения кровотечений». Основываясь на собственном опыте, он считал необходимым разделять кровотечения по силе («капание кровяное», «течение кровяное», «стремительное истечение крови»). Кроме того, следовало различать динамические (артериальные и венозные) кровотечения, возникающие как следствие болезни, и органические (тоже артериальные и венозные), зависящие от органического изменения самих сосудов. Особое внимание он уделил распознаванию источника кровотечения, описал «способы, коими натура останавливает или стремится остановить кровотечения», и перешел к самому главному - вопросу «об искусственном лечении кровотечений». Здесь он советовал применять холод, вяжущие и другие химические средства (креозот), а «в крайних случаях перевязку или скручивание артерий выше раны».

Полезные рекомендации содержались и в работе Дубовицкого «Камнекрушение» (1837). Хирургическая практика, операции, проведенные им в Париже и в Казани (в Казани он только за один академический год сделал 10 операций по поводу каменной болезни), позволили ему рекомендовать как наиболее рациональный новый тогда метод литотрипсии.

Дубовицкий написал интересную работу «Автопластика», или, как он назвал ее иначе, «Рассуждение об автопластике вообще и важнейших ее операциях в особенности» (1839). Говоря о принципах производства пластических операций, Дубовицкий подчерки-

вал важность выбора места образования кожного лоскута, который должен быть сосудистым, подвижным, без рубцов, определенных размеров и толщины. При образовании ножки лоскута следовало соблюдать два условия: по возможности избегать скручивания ножки или корня лоскута, так как при этом скручивается артериальный сосуд, «но еще более здесь принесет вреда скручивание вены», и избегать перевязывания артерии и вены, чем пренебрегали некоторые хирурги.

Вероятно, Дубовицкий смог бы сделать еще очень многое в хирургической науке и практике, если бы не случившееся несчастье: он упал и сломал левую руку в области локтя. Результатом стало завершение практической деятельности хирурга, что не означало, однако, его полного отлучения от хирургии. Завоевавшего известность профессора пригласили на кафедру теоретической хирургии Петербургской медико-хирургической академии. Естественно, что диапазон его научных интересов сузился, ограничившись проблемами, связанными главным образом с преподаванием. Он составил программу теоретической хирургии, в которой особое внимание уделялось диагностике хирургических болезней, а также классификации и лечению часто встречавшихся заболеваний. Вышли в свет его интересные книги «Теоретическая хирургия» (1848) - литографированные записки, составленные по его лекциям; «Учение о ранах» (1850) - поучительные лекции, прочитанные студентам; «Учение о глазных болезнях» (1852) - литографированные лекции и др. Многое удалось ему и на посту президента медико-хирургической академии: он сумел сделать ее признанным центром отечественной медицины и хирургии, хотя в хирургии ему так и не удалось реализовать свои возможности.

Павел Наранович - один из пионеров обезболивания

В плеяде русских хирургов первой половины XIX в., предшественников и современников великого Пирогова, следует назвать профессора Петербургской медико-хирургической академии Павла Андреевича Нарановича (1801-1874). Воспитанник Петербургской медико-хирургической академии, он еще в студенческие годы увлекся анатомией и с 1824 по 1830 г. на кафедре анатомии был сначала помощником прозектора, а потом прозектором. Особенно успешно работал Наранович под руководством И.В. Буяльского.

Помимо анатомии, Наранович много занимался практической хирургией. В 1830 г. его направили главным хирургом в действующую армию, там в полевых условиях он произвел много операций. В 1836 г. он выдержал экзамен на степень доктора медицины и хирургии и защитил диссертацию «Рассуждение о грыжах». Еще ранее, в 1833 г., он стал «исправляющим должность адъюнктпрофессора анатомии» и помощником управляющего хирургическим инструментальным заводом, а в 1858 г. после выхода в отставку Н.И. Пирогова стал директором технической части завода.

В течение нескольких лет Наранович преподавал в академии частную хирургию и хирургическую анатомию и одновременно был помощником главного доктора 1-го военно-сухопутного госпиталя, а затем заведовал кафедрой описательной анатомии, не прекращая активной хирургической деятельности в военных госпиталях и гражданских больницах Петербурга. В 1858 г. он стал лейб-хирургом, а также консультантом Обуховской, Мариинской и Петропавловской больниц. В 1862-1867 гг. он возглавлял академическую хирургическую клинику.

П.А. Наранович по праву считается одним из пионеров отечественной анестезиологии. В феврале 1847 г. он начал свои «опыты с парами серного эфира» в 1-м Петербургском военно-сухопутном госпитале. С помощью эфирования, как называли в XIX в. эфирный наркоз, он проделал в феврале-марте 1847 г. у 20 больных различные операции. Среди них были и довольно простые (удаление корней зубов, разрез свища), и весьма сложные (ущемленная грыжа). Анализируя обезболивание при этих операциях, он писал, что «при надлежащем устройстве дыхательного прибора эфирные пары будут действовать верно на каждого, кто только в состоянии вдыхать эти пары».

Наранович подробно проверил также действие эфира в экспериментах на животных. Собственный опыт позволил ему выступить в защиту эфирного наркоза, несмотря на то, что некоторые авторитетные зарубежные ученые (например, известный французский физиолог Мажанди) высказывались против его применения в хирургии. Высоко оценивал он и опыты «с применением действия паров серного эфира через прямую кишку», указывая, что «опыты эти произведены уже с успехом при многих операциях известным нашим профессором Пироговым». Вместе с тем Наранович советовал хирургам при использовании для обезболивания паров

эфира соблюдать определенные правила, например давать вдыхать больному не чистые пары эфира, а в смеси с атмосферным воздухом.

Ряд работ П.А. Нарановича был посвящен военно-полевой хирургии. Так, в 1864 г. во время войны между Пруссией и Данией он посетил несколько перевязочных пунктов, военно-временных лазаретов и госпиталей прусской армии. Отметив хорошую организацию дела, он подчеркнул преимущества женского ухода за ранеными - в прусских госпиталях этим занимались монахини. Пристальное внимание обратил он на лечение раненых, увидев здесь немало недостатков. Так, он критиковал методы лечения раненых после операции, в особенности использовавшийся способ перевязки ран без применения бинта и липкого пластыря. Внимание русского хирурга привлекло частое использование «кровавого шва», а также неумеренное употребление холода на рану. В то же время Наранович с похвалой отозвался о проведении прусскими хирургами различных операций, в частности об операциях Ф. Эсмарха, с которым он познакомился в те дни, о консервативнохирургических методах лечения.

Интересными для медицинской общественности России были наблюдения П.А. Нарановича, сделанные в хирургических клиниках Берлина. Например, частые травмы бедра у берлинских строителей навели его на мысль создать в Петербурге «особое устройство в виде поликлиники, для призрения больных со всякого рода механическими повреждениями». Термин «поликлиника» Наранович употреблял не в современном понятии, а для обозначения специальной травматологической клиники.

Представляли интерес и другие труды Нарановича по хирургии. Среди хирургических заболеваний того времени нередки были «холодные нарывы» - нарывы, которые развивались без воспаления, медленно, а располагались поверхностно. П.А. Наранович предложил (1857) свой способ лечения этих заболеваний. Отвергая широко применявшиеся тогда фонтанели, мушки, заволоки, раскаленное железо, предупреждая об опасности вскрытия, он рекомендовал втирать в поверхность нарыва мазь с азотнокислым серебром, предварительно проколов опухоль троакаром и осторожно выдавив оттуда жидкость.

Наранович был энтузиастом применения в хирургии новых инструментов и приборов. Так, в 1857 г. он сообщил на заседании

Общества русских врачей о новом инструменте - экразере французского хирурга Шассеньяка. Одним из первых среди хирургов он горячо поддержал (1858) появившийся тогда офтальмоскоп (глазное зеркало) - офтальмология была в то время частью хирургии. Привлекли внимание его сообщения о пинцете «для остановки кровотечения из срамной артерии» и о пинцете «для зажатия артерии при вырезывании губы», о пиле «для частного отнятия стопы и ручной кисти» и о пинцете «для разведения губ раны при боковом сечении мочевого пузыря», о хирургической игле с ручкой, тисках для ущемления складки кожи при операции над заворотом век внутрь и о рычаге для вправления вывихов нижней челюсти и т.д.

Видные русские хирурги высоко ценили практический опыт П.А. Нарановича, к нему направлял своих пациентов такой опытный хирург, как Н.Ф. Арендт. У Нарановича была большая практика в Петербурге: он консультировал и в военных госпиталях, и в гражданских больницах. Профессор Наранович «славился как хирург, совмещая в себе все лучшие свойства идеального оператора: доброту души, мягкость характера, нежность приемов и сочувствие больному, - писал о нем журнал «Медицинский вестник». - Под его руками боль почти переставала быть болью и страх перед хирургическою операциею, когда не было еще ни эфира, ни хлороформа, наполовину ослаблялся уверенностью в добросердечии оператора».

* * *

Первая половина XIX в. характеризовалась становлением и развитием хирургии как науки и важнейшей отрасли медицины. Многовековое развитие оперативных методов лечения завершалось созданием фундамента, на котором уже вскоре возникла новая современная хирургия. Всего через несколько десятилетий должна была начаться новая эра, которая вошла в историю медицины как эра антисептической или, проще говоря, современной хирургии.

Развитию медицины и хирургии в Европе в начале и первой половине XIX в. краткую, точную, хотя, пожалуй, и субъективную характеристику, дал Н.И. Пирогов: «Я застал еще в Берлине (в 30-х гг. - М.М.) практическую медицину почти совершенно изолированной от главных реальных ее основ: анатомии и физиологии... Сама хирургия не имела ничего общего с анатомией».

Без прочной анатомической и анатомо-физиологической основы хирургия и медицина в целом, не могли добиться больших успехов, поэтому естественным было стремление лучших представителей оперативного искусства опираться в своей деятельности на достижения анатомии и физиологии (а такие достижения в первой половине столетия были очевидны).

Анатомическое и анатомо-физиологическое направления в хирургии благодаря деятельности таких хирургов, как Дюпюитрен, Буяльский, Купер и, конечно же, Пирогов, в первой половине XIX в. стали фундаментом хирургии и значительно расширили сферу ее влияния. Прикладная и топографическая анатомия, тесно связанная с оперативной хирургией и бывшая для нее прочным фундаментом, помогла появлению новых оперативных методов, совершенствованию техники хирургических вмешательств.

Развитию хирургии, как и всей клинической медицины, во многом способствовали экспериментальные исследования, благодаря которым формировался также функциональный подход к проблемам диагностики и радикальной терапии, поискам более рациональных методов распознавания и лечения болезней. Этапными для хирургии и всей клинической медицины стали экспериментальнохирургические исследования российских хирургов Н.И. Пирогова и В.А. Басова: они прокладывали путь для появления новых методов патогенетической и этиотропной терапии.

Развитию хирургии в начале и первой половине XIX в. в немалой степени способствовали войны, недаром говорится, что хирургия - дитя войны. Кровопролитные сражения и битвы наполеоновских войн сопровождались огромными жертвами, множеством раненых. Хирурги пытались помочь им своими операциями, которые в определенной степени совершенствовались.

Диапазон хирургической активности в это время все еще ограничивался главным образом «наружными страданиями», заболеваниями на поверхности человеческого тела. Самыми ходовыми операциями продолжали оставаться камнесечения, ампутации и резекции, разрезы по поводу гнойных процессов, трепанации черепа, а также некоторые пластические операции. Начали, правда, выполняться и такие вмешательства, как перевязка сосудов при аневризмах, грыжесечения и некоторые другие. Однако самыми злыми врагами хирургов все еще оставались различные послеоперационные осложнения: гангрена, рожистые воспаления, омертве-

ние тканей - бороться с ними пытались всеми способами, но, к сожалению, безуспешно, что значительно ограничивало возможности оперативного лечения.

Однако в середине XIX в. в хирургии произошло событие огромной важности - появился наркоз. Это выдающееся открытие имело непреходящее значение, так как позволило хирургам работать без спешки, более тщательно выполнять все хирургические манипуляции, и, по существу, ознаменовало рождение современной хирургии. Весть о замечательном открытии, сделанном в США, быстро достигла Европы - новинку сразу оценили и начали применять хирурги всех стран, и в том числе России. Именно тогда благодаря появлению универсальных методов борьбы с болью в хирургии был сделан первый шаг к началу новой эпохи, наступившей уже во второй половине столетия и характеризовавшейся наряду с внедрением обезболивания распространением антисептики и асептики.

Контрольные вопросы

1. Почему XIX век стал веком науки?

2. Каковы были успехи клинической медицины и хирургии в Европе?

3. Правда ли, что с появлением обезболивания началась современная хирургия?

4. Что вы знаете о первой русской научной хирургической школе?

5. Каков был вклад в хирургию Ефрема Мухина?

6. Почему хирурги не смогли спасти Александра Пушкина?

7. В чем заключался «исключительный талант» Ильи Буяльского?

8. Какими были известные московские хирурги Гильтебрандты?

9. Чем завоевал авторитет хирург-консерватор Федор Иноземцев?

10. Каковы были мировые приоритеты хирурга Василия Басова?